24 сентября Рыбинск простился с Леонидом Максимовичем Ваксманом. Он прожил большую жизнь — всего трех лет не хватило до ста. И что это была за жизнь!
Если коротко, то родился он в 1927 году в Гомеле. Выпускник Ленинградского института инженеров водного транспорта. В 1950 году поступил на работу на Рыбинский катерозавод (нынешний «Вымпел»), которому отдал всю свою трудовую жизнь. Работал конструктором, начальником отдела, старшим строителем. Затем много лет руководил бюро технической эстетики и лабораторией НОТ (научной организации труда). В новом веке – инженером по культуре производства и редактором заводской многотиражки. Награждён медалью «За Победу над Германией в 1941-1945 годах», шестью юбилейными медалями, а также медалями «Ветеран труда» и «300 лет Российскому флоту». В 2014 году вышла в свет его книга, о которой наш сайт расскажет позднее.
«Рыбинская среда» несколько раз публиковала рассказы Леонида Максимовича. Сегодня – еще один, из 1990-х. Короткий и пронзительный.
…Полустанок Юринский. Картинка знакомая. Толпа садоводов штурмует единственную открытую дверь тамбура. Из шести вагонов открыты два. Женщины, что поздоровее и поэнергичней, лезут напролом. Пустые вагоны заперты – говорят, что не хватает проводников. Тут уж не приходится выбирать, где ступени пониже – поезд стоит пару минут. Те, кто постарше или послабее, карабкаются на коленях по грязным ступеням. В конце концов, с воркотнёй и руганью забираются в вагон все уезжающие. В тамбурах мнутся пассажиры, которые должны по прибытии поезда сразу бежать к автобусам. Расписание поездов и автобусов, вы же знаете, – не согласовано. Преодолевая сопротивление карабкающихся – двери в тамбур изнутри закрывают, не думая о тех, кто на платформе и не понимая, что поезд не поедет, пока на посадят всех отъезжающих, — молодой парень, держась за перила, прижимается к дверям и кричит через стекло что-то из ненормативной лексики. Ему с перрона вторят те, кто понаглее.
Стоя на перроне и глядя на привычную живую картинку, вспоминаю себя в ночном февральском Омске в 1943 году держащимся из последних сил за поручни отъезжавшего от вокзала поезда. Я так же бился окоченелым телом о закрытую дверь тамбура. Руки онемели от холода. Не было сил держаться, и я снова и снова бился телом о закрытую дверь, а поезд набирал ход. Я понимал, что, если разожму пальцы рук, то неминуемо погибну. Носки ботинок скользили по обледенелым ступеням. Холодный ветер со снегом сдувал, отрывал меня от дверей. Когда из последних сил еще раз я ударил в двери, она вдруг медленно открылась. Я услышал отборный мат с понятным добавлением: «Хрен бы с ним!», и чьи-то руки за шинель втащили меня в прокуренный тамбур. Я лежал между мешками и сапогами, а в голове стучала мысль: «Живой!!!», и ещё одна: «В окопах было не так страшно…».
Вот что я часто мысленно вижу, когда карабкаюсь на высокие ступени тамбура тёплого, мирного пригородного поезда, который через 15 минут привезёт меня на Рыбинский вокзал. И думаю о человеческой доброте, которая, как красота, – спасёт мир!