Публикуя накануне дня памяти преподобного Сергия Радонежского рассказ Ирины Хохловой, «Рыбинская среда», по традиции отечественной публицистики, для рекомендации вначале предоставляет слово одному из первых его читателей.
Фантастический рассказ Ирины Хохловой, описывающий картину из жизни России (или, точнее, пост-России) XХIII века, достоин внимания читателей.
В нем ставится и решается проблема соотношения достижений технического прогресса и духовно-нравственной деградации людей, ставших рабами указанных достижений. Проживая в своих сверхкомфортных клетках-куполах, беспрекословно подчиняясь установленным порядкам, окружив себя роботами, они утратили самый вкус свободы. Здесь – связь рассказа Ирины Хохловой с известными антиутопиями.
Различие заключается в том, что описываются события начала антихристова царства. Порыв к внутренней свободе приводит героя рассказа в «обитель нечипированных», с внешней стороны – что-то вроде резервации. А по внутренней сущности – православный монастырь. Душа героя воскресает с началом пасхальной службы.
Можно сомневаться в том, что этот мир доживет до XХIII века, можно строить в воображении иные картины будущего, быть может, куда более безотрадные. Потому что легальное совершение пасхальной службы в стенах Свято-Троицкой Сергиевой Лавры при воцарении антихриста – очень оптимистический прогноз. Однако рассказ Ирины Хохловой заставляет читателя задуматься над вечными, и, что называется, проклятыми вопросами бытия, в этом его ценность.
Иерей Сергий Карамышев
Ирина Хохлова
С Е Р Ё Ж Е Н Ь К А
Ему сегодня совсем не спалось. Напрасно он судорожно поминутно давил на уже западавшую и расшатанную неоново-голубую кнопку «Сон» на прикроватном пульте. Напрасно стоял на «max» гелеонасос и аромамасла с предельной и злой интенсивностью перетекали в его уже не новом воздушном матрасе. Сна не было. Его лихорадило. Может снова попробовать гидромассажёр?!
— Ах, да, вот что … Он начинал припоминать с чего всё началось… Ещё с вечера, как говорили люди позапрошлого века, «что-то пошло не так». «Sorry», — мигнул гидромассажёр вечером. Сержа это вывело, он с досады дал по нему кулаком и техника отомстила! Его нежную, детски-розовую, уже восьмой раз обновленную и регенерированную в лучшей Лаборатории «Дермис-век+» кожу обдало крутым паром, обварило. Это вместо привычного, всегда успокаивающего гидромассажа, который Серж предпочитал всем прочим новейшим видам релакса. Он, конечно, принял ампулу-регенератор, волдыри мигом осели, кожа мгновенно приняла свой обычный кукольно-розовый тон, но всё тело ныло, ломило, казалось, оно хотело покинуть само себя. Серж остановился на этой мысли: как расстаться с этим телом пупса, не мужчины, идеально правильным, вечно молодым и… уже давно ненавистным?
— Может быть, они уже проникли в мой дом?! – похолодел он до корней волос. – Нет, не может быть, восемь уровней защиты от электронных вторжений они еще не умеют проходить.
Он вспомнил, что буквально позавчера его подчинённые – 23 робота – устроили бунт. Он опять пережил чувство липкого страха, то же самое, как позавчера, когда на его прозрачную бронированную кабину управления напали всей сменой – 23 человека – то есть, конечно, — 23 робота. Они царапались своими никогда не устающими, почти человеческими пальцами в кабину, кричали на всех языках мира, а глаза их были так злы, будто они принадлежали самому воплощению мирового зла…
Серж вскочил на ноги, – спать он больше точно не будет. Он с подробностью сканера припомнил их жуткие плакаты; они были написаны на бумаге фломастерами! Теперь таких устаревших материалов и в ретро-музеях не сыскать. Вот странно! И ведь в точности такие плакаты видели погибшие люди во время недавнего «Большого восстания машин» 2215 года. Сержа обдало новой волной страха: точно, началось! А это вчерашнее: «Sorry, заблокирован»! Тут только его измученное тело, его полусонное сознание окончательно проснулись.
— Меня заблокировали! – убедился в своем неутешительном диагнозе Серж. Эта предательская надпись «заблокирован» теперь будет меня преследовать всюду – в банке, на работе, в маркетах… И ещё, о, нет! Пару раз уже вчера высвечивалось: «не чипирован». Это полная катастрофа! Он зажмурился, затем с трудом заставил себя открыть глаза, дрожа всем телом, взял левой рукой правую за запястье – так и есть — …чипа не было. На его месте светилась мертвенно-бледная лунка. Наверное, роботы всё-таки зацепили Сержа по руке, когда он убегал, чип от удара выпал.
— Что со мной теперь будет!? Я – изгой!
Какая-то непреодолимая сила повлекла его на улицу.
— Зачем? Зачем, это опасно! – стучало в висках. Не успел он открыть левой ладонью портал «улица», как увидел опять этот вечно одинаковый свет: не яркий, будто солнечный, рассеянный. Он лился от уличных куполов, хотя, не зная, что это купола, ни за что их не разглядишь – ни стыков, ни швов, полная иллюзия реального неба.
— Вот они, идеалы XXIII века! – в очередной раз скользнуло в голове у Сержа. Ни одного пасмурного дня и перманентное лето… И в чью только дурную башку пришла идея «осчастливить» всех жителей бывшей России круглогодичным пронзительно-синим небом, совершенно без облаков, и такой же неестественно-дикой зеленью травы и всегда неподвижных, как статуи, деревьев? Промелькнуло: да, ещё мой прадед с восторгом рассказывал деду, что видел осень с её разноцветными кронами лесов и шорохом листопада… А потом внедрили эти «купола» и вот уже несколько поколений не знает времен года. Они остались где-то там, «за куполом», а человечество, по сообщениям Правительства Мира, живет в счастье, стабильности и при вечно ясной погоде.
Всё это за долю секунды неприятно обняло сознание Сержа, он поморщился. Сильно кольнуло запястье, на нём ярко вдоль вены высветилось «не чипирован».
Ужаснуться он не успел. Перед ним неумолимо выросла стена роботов-чистильщиков. Это низшие существа – уборщики улиц. Они, не смея приблизиться к человеку, лишь издали, как цепные псы, рвались к нему, наперебой указывая на просвечивающую сквозь комбинезон надпись на руке.
— Надо срочно домой! – пронеслось в голове у Сержа. И тут к ногам его упал запыхавшийся человек. Он точно был не робот, о чем ярко свидетельствовали густые усы и борода. Их давно Правительство запретило отращивать не только всем жителям Кашин-Сити, но и всем обитателям государства Терра-Территория. Бородач к тому же был одет, мягко говоря, не современно: в черном длинном балахоне с широкими рукавами. Это странное подобие женского черного платья «в-пол» было подпоясано кожаным ремнем. Сердце Сержа сильно забилось:
— Кто ты? – лишь успел спросить он у незнакомца с горящим взглядом карих и совершенно точно знакомых глаз. Заломило в висках: «где я мог видеть эти глаза?!».
— Возьми мамину карту и беги в Лавру! – прокричал кареглазый. В тот же миг мужчину в черном схватили, выкрутили руки, поволокли куда-то. Впрочем…в следующую же секунду его уже несли, явно, слова, которые он, как марафонец, донес Сержу были последними в его жизни…
Спустя несколько неизмеримо долгих секунд, Серж захлопнул за собой портал своего дома. Это далось ему нелегко: всей душой он рвался броситься вслед погибшему на его глазах «знакомому» незнакомцу, но разум его душераздирающе кричал «нельзя!!!». Кроме того, правая рука — её жгло и сводило судорогой, пальцы совсем не слушались.
— Мама! он сказал: «возьми мамину карту»!
Мать Сержа давно покинула дом. Она ушла тайно, ночью. Как-то, вернувшись утром со смены, Серж обнаружил записку: «Милый сынок! Моя вера не позволяет мне жить на земле вечно. Тогда я не спасусь. Я всей душой ищу Вечной жизни с Богом – Его Небесного Царствия. Прощай! Береги мои книги и карту. Они помогут тебе обрести себя. Прости и прощай!». С тех пор прошло много лет. Матери Серж больше никогда не видел. Отца он не помнил. Смутно из детства он помнил брата Ивана. Мальчишки дразнили старшего брата сумасшедшим, потому что он один из всех любил читать мамины книги. Говорили, что он стал монахом. Что это значит, Серж не знал. У матери он об этом спросить не решался, а потом она и вовсе ушла, оставив записку-завещание.
Серж бросился к старинному шкафу. Там, под ключом — древним, ещё из XXI века – лежала заветная карта. Она тоже разменяла уже третью сотню лет. Карта – это всё, что осталось у Сержа в память о матери. Книги – молитвослов и Евангелие – были варварски уничтожены… Нет, не им. Болью отозвалось в сердце Сержа воспоминание о материнских книгах, но счёт сейчас шёл на минуты, медлить было нельзя. Он схватил карту, развернул – вот она, Лавра! На карте 2015 года в центре небольшого города Сергиева Посада под Москвой красовалось обозначение белокаменного монастыря с крепкими башенками – «Троице-Сергиева Лавра».
— «Сергиева», а я – Серж, — сложилось мгновенно в мыслях беглеца. Всё неслучайно. И мама когда-то говорила: «в этом мире, сынок, нет ничего случайного».
Засунув карту под молнию серебристого комбинезона, Серж стал поспешно решать, как ему выбраться из города незамеченным. Ведь ясно, что за ним уже объявлена охота… Он сгрёб со всех полок все тюбики с продовольствием. Идти придётся долго, обходя «купола» городов и населённых пунктов.
Серж подошёл к хроностату, задал минусовый режим и телепортация удалась, – он был уже у южной границы Кашин-Сити.
Больше недели пробирался Серж, ища указатели «зона для нечипированных». Это были узкие длинные тоннели, можно сказать, щели между роскошными куполами мегаполисов. Не раз видел он угрожающие баннеры: «Помните! Терра-Территория только для законопослушных, чипированных граждан!». Горькая усмешка застыла на усталом, осунувшемся лице Сержа; правая рука совсем онемела, но он всё шёл и шёл по карте, избегая патрулей.
Наконец, в ночи вспыхнул последний указатель «Обитель нечипированных», мелькнул и пропал в ослепляющих фонарях патруля роботов-клонов. Они плотным кольцом обступили «Обитель». Сержа охватило глухое холодное отчаяние…
— МАМА, МАМОЧКА! Где ты?! ПОМОГИ!!! – вырвалось стоном из его груди.
И, о, чудо! Откуда-то со стороны обители он ясно различил такой родной голос:
— СЫНОЧЕК! СЕРЁЖЕНЬКА! МОЛИСЬ СВЯТОМУ СЕРГИЮ, ОН ПОМОЖЕТ!
А дальше всё существо Сергея переплавилось в молитву.
— Какое гнусное, территориальное имя Серж! Я – Сергей, Серёжа! Мой святой покровитель Сергий мне поможет!!!
Сергей не помнил, как оказался за стенами Лавры, он почти без чувств упал на руки молодому рыжебородому монаху. И, быть может, от того, что тот постоянно приговаривал «терпи, брат, скоро будем у старца Матфея», Сергей совсем ослаб, разомлел, силы покинули его…
Очнулся он на простой деревянной постели, горели свечи. В углу мерцала, леденцово переливаясь разноцветными стёклышками, древняя лампадка. Она помнила ещё самого святого Сергия. На полу, на коленях перед иконами Сергей увидел старца. Заметив, что больной открыл глаза, отец Матфей молодцевато подскочил, склонился к изголовью. Лицо старца светилось отцовской заботой. После ухода матери, Сережа ни разу не видел на лицах людей такой неподдельной любви и нежности.
— Что, чадо, получше тебе, Серёженька!?
Сергей заплакал. Он плакал жгуче, горячо, как плачут дети, и вместе со слезами душа оживала, освобождалась от плена.
— Я наконец-то дома! Вот мой настоящий дом! – летело стрелой радости перед мысленным взором Сергея.
— Ну вот, ты и дома, Серёжа, — прошептал старец, гладя сухими пальцами голову больного.
— Вы, отец, умеете мысли читать?! – воскликнул Сергей.
— Скажите, а моя мама? Она жива!?
Старец молча покачал головой.
— У Бога, милый, все живы и она с Богом, матушка твоя. Она и привела тебя в нашу святую обитель, молитва матери со дна моря достанет!… Она похоронена здесь, её крест виден даже отсюда, потом, окрепнешь, сходишь на могилку.
Сергей вновь заплакал:
— Мама! Прости! Я так по тебе скучал…
— А брат Иван, он здесь у вас в «обители нечипированных»?
Старец помолчал.
— Мы так не называем свой монастырь. Ты находишься в великой Троице-Сергиевой Лавре, в обители преподобного Сергия – Игумена Земли Русской.
— Земли Русской, — раздумчиво повторил Сергей. – Как красиво звучит, а где это? Это и есть Терра-Территория?
— Нет, — строго сказал старец. — Нет никакой Территории, только Русь Святая, а «Территория» — это когда сердце в оккупации, душа спит…
— И у меня спит?
— Нет, милый, уже нет.
— А Иван? Я хочу видеть его. Где он?
— Ты видел его, сын мой!
— А, это тот милый молодой монах, он дотащил меня к вам, да?!
— Нет, Сергей. Иван очень любил тебя, он знал, что погибнет, но не мог поступить иначе…
— О, Боже, нет! Это был он! Это он сообщил мне – «беги в Лавру»!
— Да, он. Это я благословил его найти тебя. Любовь всегда побеждает страх.
Бог есть Любовь.
Слёзы застыли на лице Сергея.
— Какие великие слова! Я готов жизнь отдать за них, как брат за меня. У нас там совсем не было любви, люди даже слово это забыли…
Рыдая, со всхлипами, толчками Серёжа выплёскивал всё, что мучило годами.
— У меня была девушка, её звали Лали. Я хотел, чтобы она стала матерью наших детей, но она совсем не любила меня, не жалела даже. Когда я пару раз опоздал на работу от того, что зачитался мамиными книгами, меня пригрозили выгнать. Лали схватила книги, увезла с собой и… сожгла! Я ушёл от неё, не смог больше жить с ней, не смог простить. – Отец Матфей, проводите меня к могиле мамы…
Простой деревянный крест с надписью «Раба Божия Ольга». Сергей тихо улыбался, что-то шепча. Старец твёрдо взял руку Сергея, сложил его пальцы в троеперстие, сам поднёс к Сережиным лбу и плечам. Пальцы потеплели, ожили, по ним вновь побежала горячая живая кровь:
— Вспомнил! – воскликнул Сергей. Мама часто крестилась и меня всегда крестила при расставании.
Старец пристально посмотрел в глаза Сергея:
— Мы ведь тут смертные все собрались, бесконечно долго на земле не задержимся. Ко Творцу всех пойдём. Не жалеешь ни о чём, чадо?
— Нет, — решительно ответил Сергий. И я ко Творцу хочу, жаждет Его Царства душа моя!
Он остановился, застыл, понял, что сейчас невольно в точности повторил слова матери из её последней прощальной записки. Старец обнял Сергея. Его открытия продолжались.
— Какие у вас красивые храмы! Белые, мощные! Какая дивная надпись: «Вéдомому Богу!». Теперь вéдаю Тебя, Господи! – и Серёжа, раскинув руки, закружился как ребёнок от счастья.
Он осёкся. А у нас там… храмы были переливчатые, радужные, батюшка… Это голограммы были… И крестов на них не было, только гигантские надписи «Царь».
— Знаю, Серёженька, знаю. Надо всем миром умолять Господа, чтоб простил поклонению Зверю-идолу!
В разговор вмешался душистый домашний аромат, исходивший от кельи-пекарни.
— Какой чудесный запах и как будто знакомый! Что это?
— Куличи поспели, раб Божий Сергий! Это тебе не космозавтрак из тюбика. — Пасха завтра, сынок! — весело прокричал отец Матфей.
Сергей был ещё очень слаб, от обилия нахлынувших чувств и переживаний он осел на лавочку, побледнел. Старец растирал щёки его снегом – щемило сердце Серёжи.
— Ничего, оживает, вот и болит, — приговаривал старец.
— Сне-е-е-г! Вот он какой! Под ногами скрипит и как хрустально искрится на солнце! – улыбался сквозь боль Сергей.
— Да- а! Залежался снежок. Уж начало апреля, а всё сугробы у нас.
— А почему над вами нет «купола постоянного лета»?
— Отче Сергий не позволил. Над нами, милок, другой купол – Пресвятой Троицы, Её защиты, да Покрова Пресвятой Владычицы Богородицы. Вот так-то, брат!
А в полночь Сергей уже стоял с монастырской братией на крыльце огромного лаврского храма и сперва тихо, сокровенно, потом всё гуще ровнее в воздухе раздавалось:
«Вос- кре – се – ни – е Тво – е Хрис – те, Спа –се, анге –лы по – ют на небе – сех…».
Сергей молился о всех: о мамочке и брате, о Лали, о старцах и монахах, о всей Русской Земле, даже о 23 роботах своих непутёвых…
Не могло уже быть иначе. Любовь прогнала в нём страх, душа его пела и неслось ввысь, множась и возносясь в золотых крестах Святой Лавры:
«ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!».