Сегодня пришла весть о том, что 30 октября почил о Господе старейший священник Рыбинской епархии — протоиерей Владимир Серебров. Большую часть своей жизни он жил и служил в Данилове. Летом 2018 года, накануне столетия красивейшего Казанского собора в Данилове, мы с коллегой Еленой Поляковой побывали у батюшки в гостях — и мне довелось увидеть, какой это был светлый человек, как просто и скромно он жил. Из своих 88 лет 60 он служил священником. Полвека жил в Данилове. 28 лет был благочинным Даниловского округа, в состав которого тогда входили Даниловский, Любимский и Пречистенский районы.
Это интервью, сохранившее особенности речи священника, впервые было опубликовано в №2 (16) журнала «Рыбная слобода» 2018 года. Автор — Елена Полякова.
— Отец Владимир, полвека назад каким был Данилов?
- Данилов представлял древнее русское поселение. Храм в убожестве. Это единственное место, куда сходился весь народ православный в большом количестве. После службы по храму можно ехать на лодке – такой сильный конденсат был. Печи топились плохо зимой. И отношение было государства «отличное» – сегодня не звоните, завтра не служите, проповедь не говорите, по домам не ходите, с людьми поменьше общайтесь. Атеист на каждом шагу был. Всегда приходилось, как в город идешь в магазин, на базар, и частые встречи были, вести диалог о безбожии. Вот такой веселый городок.
-
Крыльцо дома, в котором полвека прожил отец Владимир
— А сами вы из Данилова?
- Я далекий, из чужой стороны. Не российский – с Урала.
— Почему не российский?
- Там граница уже. Едешь на поезде, стоит столб «Европа — Азия». Из города Ашукино Чкаловской области, бывшая Оренбургская. Воспитанник детского дома. Я не знаю ни отца, ни мать. Нас, голоштанных парнишек, выхватывали из рук родителей и сажали в поезд. А родителей — на Волгодон-канал, строительство было огромное. Это была захватническая война детей от родителей. Из Куйбышева поезд отвез в Бузулук — это был сборный пункт, а оттуда нас распределяли по детдомам. В 51-м пошел в армию, в 54-м демобилизовался, в 55-м поступил в семинарию и теперь во всем обличье перед вами как есть.
— А как же вы к вере-то пришли? Кто вас научил? И как это было возможно в те годы? Ведь у вас не было бабушки, которая бы что-то рассказала, молилась, не было книг…
- Пути Господни неисповедимы. Этот путь, он в Священном Писании начертан для каждого. Хотя мы многие и не доверяем этому, но это так. Когда нужно было пророку идти возвещать волю Божию народу, то перед Богом предстал Исайя, и вот он явил себя: «Вот я». И Ангел взял с жертвенника уголь и вложил в уста его, и глаголом Божиим он жег сердца людей, направляя их к вере и единобожию. Вот таков путь человека.
О Боге говорит сама жизнь. Человек обязательно какую-нибудь точку заметит в своей жизни и обязательно начнет интересоваться ею. И так мы однажды в детдоме: шла похоронная процессия – а раньше ведь с дудками хоронили. Мы, шпана, окно открыли и смотрим – что там такое совершается? Дудки играют? А, покойника несут! И задача: а почему несут? Что, умирают люди, что ли? Вот и началась задумка. А потом мы стали ходить на овраг, где, по разговорам народа, происходят расстрелы. Мы бегали туда и видели, как привозили людей, и выходили люди из машин с лопатами, копали яму. И вот один получал пулю в лоб, его закапывали, а потом, когда всех закопали, те, которые остались – их опять на машину и увозили. А те оставались, закопанные. На наших глазах расстреливали за веру, как мы потом узнали. Стали интересоваться – что такое вера, почему так? Типа игры. И вот теперь сидим, об этом говорим. Вот тебе и книга, вот тебе и бабушка.
Не зря слово Божие говорит: «Сия есть победа, победившая мир, вера наша» Это тяжелая жизнь, если смотреть на нее с мирской точки зрения, а с другой стороны, по слову Иоанна Златоустого «Слава Богу за все», всякая трудность, преодоленная путем исповедания веры, предлагает тебе ту свободу, которая окрыляет тебя, и обогащает тебя, и делает тебя свободным от различного рода давления темных сил.
— Перед вами столько эпох прошло, можете лучшую назвать? Когда был наибольший подъем веры?
— Подъем веры был именно тогда, когда церкви были закрыты. Когда давление было со всех сторон. И церкви битком были везде. Я и в селе служил – народ был, и в городе народ был. А в настоящее время мы можем сами сказать, что послабление.
Сейчас удивительно то, что молодые стариков в храм ведут. Хотя так и должно быть, потому что старики были непросвещенные, задавлены идеологией атеизма. Ведь тогда что творилось? Помню, мы были в командировке в Малоярославце. Нам рассказывали люди, очевидцы, заходят солдаты-большевики и видят, в комнате не висит портрет Ленина и Сталина, а висит икона. Без суда и следствия прямо стреляли жильцов всех. И уходили. Вот что было. А когда Ленину докладывали, что такое происходит, Ленин говорил, что это нужно делать публично и собирать народу побольше, чтоб знали за что мы боремся – стремление полностью стереть веру с лица земли.
Нельзя было даже говорить — Христос. Или спасибо нельзя было сказать. Спасибо – два слова: спаси Бог.
Открыто вам скажу, сейчас молодежь проявляет интерес, интерес глубинный, не поверхностный. Их вопросы такие, что приходится затылок чесать. Таких вопросов раньше и пожилые никогда не задавали. Это похвально. Тем самым они «заводят мотор», движок в деле духовного обновления и проявления веры.
Есть стремление к Богу и у молодых верующих в настоящее время – а сейчас все молодые, потому что поколение одно, считай, рухнуло полностью, осталось еще одно поколение – а потом начнется новая грань в исповедании веры. И сейчас они заходят в церковь, а им непонятна служба, не подготовлены они. И часто, когда задаешь им какой-нибудь вопрос, простой, они не могут ответить правильно, потому что ориентир потерян. Поэтому очень хорошо, что в школе везде сейчас в практику входят уроки Православия. А как я окончу школу без первого класса, если я азбуки не знаю? Мы говорим: «Какая молодежь!» А она та, какие мы есть. Мы. Они зеркало наше. Наше отражение, в них мы видим себя, кто мы есть.
— Как вы думаете, к чему мы идем? Вы полвека видели как жили и без веры, и с верой, как храмы возрождали…
- Сейчас мы живем-то хуже: в каждом дворе по три машины, а раньше если велосипед у кого-то появился во дворе – это мы считали: «Богачи!» Изобилие – это враг. Так святые отцы говорят: это враг благополучию человека. Это ступень падения, ибо этим самым диавол победит народ – изобилием. Когда придет со всей властью… И сейчас прислушайтесь к массам общей толпы народа – с каким лозунгом выходит народ? Хлеба и зрелищ – и больше ничего не надо. Посмотрите, какие стадионы строятся, представьте себе – футболист по 100 миллионов, по 200, 300 несет в кармане за то, что он пинает мячик на глазах одурманенных людей, которые с жадностью смотрят и платят деньги большие за билеты, за просмотр, чтобы увидеть эту дурацкую игру, которая вовлекает их в бездну пустоты и отчаяния.
Подлинное воскресение показал нам Господь в Евангелии от Луки, в притче о блудном сыне. Там есть такой момент, скрытый от взора подчас, он являет свою силу так, что поражаешься этому. Когда отец обращается к старшему сыну и говорит: «Пойди и прими участие в торжестве возвращения своего младшего брата», — и старший сын отвечает: «Вот я такой, такой, такой-то, а ты мне никогда не уделил внимания, даже козленка не дал, чтоб я с товарищами своими повеселился». На что отец сказал: «Твой брат пропадал и нашелся». И самое интересное дальше: «Он был мертв, и воскрес». И посему именно с этого начинается проповедь и Предтечи, и Христа: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Покаяние – это и есть подлинное воскресение к новой жизни, к новому общению с Богом и людьми. И выше этого уже нет ничего.
— Часто спрашивают: «Ты веришь в Бога – что это значит?» Как исповедать перед людьми свое христианство, как исповедовать православную веру?
- Исповедание — это слово Божие, которое говорит само за себя. Вот многие говорят: Евангелие повествует. Евангелие не повествует, оно свидетельствует. Свидетельство слова Божия, о нем Христос прямо говорит: «Слово мое есть Дух, есть жизнь». Поэтому всякий верующий на тот вопрос: «Почему ты веришь? Какая выгода тебе от этого, какая польза?» — отвечает: «Верю, потому что нахожу здесь нравственное и духовное основание своей жизни». Ибо христианство — это не философия, не наука, а христианство – это есть жизнь. Жизнь, являющая себя во всей своей силе, красоте. Так что любыми этими словами можно ответить любому вопрошающему.
— Можете ли Вы привести примеры из своей жизни какого-то особого проявления милости Божией? Чудес?
- Самое великое чудо на земле – Чехов в свое время сказал – это жизнь. Когда мы гоняемся: Там такой вот подвижник есть, чудеса совершает ! А там такая икона или еще что-то есть – чудеса совершает! Ну, поехали по святым местам! Поездили, спрашивается – а что привезли? За чем стояли-то к святому месту, к мощам? И что характерно, вопросы-то чудные: у меня заболело то-то, у меня нелады с дочкой – куда-то она не поступила, у меня с работой трудности… А где же сущность православия? А нет бы обратиться к мощам, к святой иконе именно с такой молитвой: Господи, избавь меня от гордости! Осуждения, ненависти, злобы, коварства и прочая. Вот о чем надо молиться, вот что можно привезти от прикосновения к святыням, мощам. Так вот, девчонки…
Самые добрые вам пожелания, да будет с вами Господь наш Иисус Христос, Божия Матерь -покровительница и постоянная молитвенница за нас грешных. И Ангел Хранитель, постоянно действующий в направление нас по благой линии и пути Православия к известным святым дверям в Царство Небесное, о которых Господь говорит так: «Я есмь путь и истина. Я есмь дверь, и всякий входящий мною…» Что дальше сказано? Обрящет, обогатится– все получит, потому что дверь, которую нам открывает Христос, — это есть вечное прикосновение к желаемой цели каждого христианина.
Постскриптум.
История града Данилова,
рассказанная старейшим клириком Рыбинской епархии
В разговоре отец Владимир то и дело возвращался к городу, в котором прожил полвека, к его людям, святыням. Мы попробовали собрать эти «исторические отступления» в единый рассказ.
Если смотреть исторически назад, то прежде определим, что такое история. Это предание, пересказанное самим на-ро-дом. И вот старожилы этих мест, где мы с вами находимся, они свидетельствуют о том, что в свое время в 14-м столетии святой благоверный князь Даниил проездом в северные монастыри, святые места побывал здесь. А как получилось: Московское княжество было самое маленькое, а к нему присоединился Переславль-Залесский, это крупное уже было княжество. Вот князь Даниил с другими князьями и посещал северные столицы святости нашей и на пути следования остановился в этих местах, где мы с вами находимся. И стало это излюбленным местом князя. Сперва был здесь маленький дворик княжеский, затем он поставил здесь храм деревянный во имя Преображения Господня, праздника великого. И с этого времени началось здесь служение Слова Божия, которое просвещало дикий край словом Евангелия.
А впоследствии святой праведный Иоанн Кронштадтский, свеча Православия, глубокий почитатель князя Даниила, — часто приезжал сюда, посещал этот Преображенский храм. На станции Макарово верующие обычно встречали его в большом количестве, о чем свидетельствует печать – Ярославские епархиальные ведомости. Посещая место, освященное святым благоверным князем Даниилом, отец Иоанн решил увековечить имя его. И в честь, и память, и славу и в прославление этого дивного угодника Божия он изыскал возвышенность среди сосен и мощных деревьев леса местного, своей молитвой освятил это место и решил сделать памятник. Так он стал здесь и строителем, и спонсором до скончания своей жизни. Но не смог он, не закончил наш собор Казанский…
А вместе с храмом произошло и рождение Казанского монастыря. Первой игуменьей здесь была монахиня Михаила, которая прибыла из Иерусалима. Сохранилась святыня – ее игуменский жезл, который я подарил матушке Филарете в первый год (возобновления богослужений в монастыре. – Прим. Е.П.). Я, конечно, переступил порог, нужно, чтоб жезл вручал епископ.
Каким образом этот жезл оказался у меня? После 30-х годов был закрыт монастырь, и этот жезл оказался в руках верующих – диакона Бориса Музыченко, который хранил его у себя долгое время, а потом, по его смерти, его дочка Любовь этот жезл хранила. Отец Борис в Данилове жил и умер, и похоронен у нас на кладбище. Эта дочка потом обращается ко мне: «Как быть?» — «Можно теперь, по-моему, подарить игуменье монастыря, так как открылся теперь монастырь, и дай Бог, чтоб расширялся он». И она мне передала, а я передал в день Ангела игуменье Филарете. Вот такая судьба. Ведь тогда, в 30-е годы, когда монастырь закрыли, большевики зимой, сами в полушубках были, а открыли двери келий и монашен попросили об выходе. И главное — приказали жителям Данилова не принимать под кров своего жилища монахинь. Вот у отца Бориса тогда много монахинь проживало свой век. А потом обновленчество захватило все. Последний епископ здесь викарный был Софроний, он не выдержал натиска и перешел в обновленчество, а потом у Патриарха Тихона просил о прощении. И Патриарх Тихон принял его опять. Он был духовником монастыря Казанского. Отца диакона я застал еще. Обновленцы его приглашали, они служили в Преображенской церкви, церковь хорошая была. Градоначальник, видите ли, звон церковный ему мешал, по его настоянию храм взорвали. На месте того храма, который был построен князем Даниилом, в 1968 году, когда мы сюда приехали, еще стояла часовенка. Красивая была… Там еще керосинка была, мы туда за керосином ходили. Как просил я: «Оставьте ее хотя бы как историю, не ломайте!» В 69-м сломали. И доломали колокольню Смоленской церкви, Смоленская церковь была за Воскресенским храмом. При мне доламывали колокольню. Никольская церковь – здесь была чайная, потом загс, в алтаре – сапожная. А потом было – о чем и говорить-то плохо…
У нас имеется чудотворный Казанский образ Божией Матери. Этот образ прошел глубокие испытания. Он был в зимнем храме, и когда закрывали монастырь, народ спасал иконы, и эта икона в одном доме сначала была, потом в другом. Где появлялось начальство или какие-то работники атеизма, икону эту прятали или в подполье, или в сарае. Прошло нескольких десятилетий. И вот однажды мне Евдокия предлагает: «Батюшка, может быть, вы возьмете на сохранение эту икону?» Мы с матушкой шли, матушка говорит: «А что? Давайте возьмем!» И она у нас была несколько десятилетий. Перед этой иконой горела лампада неугасимая день и ночь. И когда пришло время, мы пришли к такому понятию, что нужно вернуть ее на место. Ибо монастырь, как говорится, стал воскресать, вставать на ноги. И вот мы икону эту вновь подарили монастырю… Только вы никому не говорите…