Интервью с Юрием Норштейном.
Целых 12 дней (с 31 октября по 11 ноября) в Москве проходил Большой Фестиваль Мультфильмов. На 17 площадках столицы можно было увидеть 350 мультфильмов, посетить мастер-классы, встретиться с мультипликаторами. Казалось бы, участник фестиваля мог узнать об анимации все: предполагалось ознакомление с основными тенденциями в мультипликации, встречи с самыми известными режиссерами, мастер-классы по технологиям создания анимационных фильмов. Однако этого оказалось мало, и о самом главном мне удалось расспросить лучшего мультипликатора всех времен и народов Юрия Норштейна.
Анна Ковтун
Как всякое настоящее искусство, мультипликация зачастую работает над злободневными вопросами, волнующими отдельную страну или весь мир. Мыслящий кинозритель — вот аудитория такой мультипликации. Каков современный мыслящий кинозритель? Какие проблемы интересуют его?
Мне очень хотелось задать эти вопросы самому Юрию Борисовичу Норштейну.
Неделю на студии Норштейна никто не брал трубку, и тогда я решила на всякий случай съездить туда, ни на что, в общем-то, не надеясь. Ног дверь открыл сам Норштейн. И когда узнал о цели моего приезда, очень рассердился. Не любит он журналистов. И просил передать, чтобы больше к нему не ездили. Но меня все-таки принял.
За те восемь минут, что были отведены мне на интервью, я поняла многое о жизни. Может быть, это окажется полезным и читателю/кинозрителю, привыкшему мучить себя вопросами о «вечных истинах». И о том, как сегодня становятся аниматором.
«Что вам помогло в выборе профессии?», — спросила я в самом начале. «Да не было у меня выбора! – ответил Ю.Б. — Это все цепь случайностей. Понимаете, на меня все смотрят, как будто у меня все закономерно произошло в жизни, и я занимался сначала этим, потом этим и всю жизнь мечтал о мультипликации. Ничего похожего не было. Это сегодняшние, я смотрю на своих будущих коллег, как они мечтают о мультипликации, и я, в общем, удивляюсь, пожимаю плечами. И знаю, надо быть слишком самоуверенным человеком, чтобы точно знать, что ты определил себе путь и это на всю жизнь. Для меня это все не так. Я совсем заниматься хотел другим, я хотел заниматься живописью, всегда о ней думал и думаю до сих пор. И она для меня, является, может быть, самой важной координатой в жизни и для меня это тот самый путь, который в какой-то степени определил и мультипликацию».
«Способен ли современный человек найти свое предназначение или все-таки главным для него является удобство, деньги?».Отвечая на этот вопрос, Норштейн, не сказал ничего такого, что было бы лестно современному поколению аниматоров. Приведу этот ответ целиком. «Сегодня деньги стали философией, — единственной, которая управляет человеком, к сожалению. «Сатана там правит бал». Тут никуда не денешься. Только не надо при этом считать, что можно сделать нечто невероятное, не думая о художественной стороне. Не надо думать, что если сделаешь нечто невероятное, что принесет тебе кучу денег, то с этого момента начнется счастье. С этого момента начнется сильное разочарование, и по мере жизни, по мере прироста лет человеку разочарование будет более и более горьким. И даже, может быть, приведет его к пьянству, либо к наркомании, либо к такому разочарованию, что он перестанет хотя бы чем-либо заниматься. Он может потерять друзей, он не будет видеть в людях близких ему по духу, по принципу жизни, по высоте жизненной, по тем правилам, которые жизнь давно уже сформулировала. То есть судьба таких людей нередко весьма печальна. Мне трудно говорить за сегодняшнее поколение. Я могу только судить по тому, что происходит. Я могу судить по фильмам, которые делаются, по снобизму, по самоуверенности излишней, по отсутствию тоски по каким-то идеалам, по предательству своего детства».
«Что же все-таки первично – низкий культурный уровень зрителя или режиссера?» — «Вы знаете что, я не хочу говорить в целом. Потому что всегда находятся люди, которые живут внутри культуры, которые читают книги, которые озабочены вопросами, у которых в их существовании больше горечи, чем каких-то сладких завоеваний. Но эти люди находятся внутри мысли! Самая большая катастрофа — это уйти от мысли. Вначале это кажется ничем, потому что замещаешь это какими-то увеселительными прогулками, что само по себе замечательно, или веселыми встречами с друзьями, что тоже изумительно. Это все очень хорошо. Но оставаясь наедине с собой, ты должен быть наедине с мыслью, а этого, как мне кажется, не происходит. Я сужу исключительно по результатам. Наверняка я не прав, наверняка есть где-то, в тишине притаились какие-то люди, негромкие, которые находятся в мысли, в художественной мысли, ищущие, и, наверно, они вдруг проявятся неожиданно, и мы увидим замечательные вещи. Почти небо в алмазах».
«Насколько важными для человека, который творит сегодня, являются собственные переживания, и как они влияют на материальный результат? Ведь анимация – это материальное творчество…» — «Не то, что важны, а без этих переживаний человек не способен ничего сделать! Читайте Достоевского, он всегда возвращается к своей каторге. Хотя он успел до каторги написать замечательные вещи, которые сразу были отмечены Некрасовым и Белинским. Но каторга дала ему такое приближение к жизни, что этого хватило на все его творчество. Мы бы не имели писателя такой силы, такой мощи, такого внедрения в мысль, если бы каторга не дала ему сильнейшие переживания. И, кроме того, он близко очень столкнулся с тем, что такое человек из народа, что такое простой человек, — он увидел эту сложность, эту дикость, этот ужас и эту невероятную доброту. Это была прививка на всю жизнь. Читайте его «Мертвый дом», «Записки из мертвого дома». Я бы хотел видеть, а что сегодня? Какие прививки? Человек еще ничего не пережил, но он уже говорит: «Я режиссер!». Да он не режиссер! Он только человек, который научился некоторым правилам, а правилам этим обучаются легко. Уверяю вас, я за две недели могу человека научить, чтобы он кое-как, вполне удобоваримо, на общем уровне сегодняшнего кино умел бы сляпать. Но это еще не дело».
«Значит, опыт – главное?» — «Не просто опыт! Это именно пережитое, это именно страдания, это именно очень сильные взлеты внутренние. В моменты переживания входит, естественно, и оптимистический опыт. Как без него? Без него, я думаю, тот же Федор Михайлович не написал бы «Сон смешного человека». То есть все, что происходило, все ушло потом в искусство, в литературу. А что такое искусство? Это размышления. Вот он размышлял уже на основе всего, что он сам увидел, с чем соприкоснулся в жизни. Сегодня в режиссуру приходит человек, получает художественное образование и тут же он уже режиссер. Не может он быть режиссером! Никак. Он еще должен пройти хотя бы для начала ремесленно-ассистентскую работу. Поэтому мы и имеем сегодня такой кинематограф, который имеем.
«Последний вопрос. Можно ли что-то новое сейчас создать? Постмодернисты говорили о том, что все уже сказано, сделано, и ничего нового сотворить невозможно». – «Это ерунда. Это кто-то, какой-то поэт сказал, что после Пушкина говорить о любви уже не надо. Но после Пушкина о любви говорил Маяковский, писал великие произведения, о любви говорил Мандельштам, Ахматова считала, что стихотворение, которое он посвятил Марии Петровых (была такая замечательная поэтесса) — это лучшее стихотворение о любви, которое посвящено женщине, в мировой поэзии. Так что… Овидий говорил о любви, и это ничего не поменяло, Гомер говорил о любви и, в конце концов, в Евангелии говорится о любви, и в Библии («Песнь песней»). Но от этого ничего не меняется, приходит новый человек со своими страстями. Именно потому, что он приходит сюда со своим миром, поэтому он и создает великие произведения… Я очень люблю повторять фразу Гейне: «Под каждой могильной плитой покоится всемирная история».
Так что — всё сказано и ничего не сказано, потому что каждое новое время дает новое отношение к сказанному. И, слава Богу, слава Богу, что мысль бессмертна».
НАША СПРАВКА:
Появление мультипликации относится примерно к тому же времени, когда зарождалось кино. В 1877 году был изобретен прибор, с помощью которого создавался эффект движения (праксиноскоп). Надо заметить, первые анимационные фильмы не были направлены на детскую аудиторию. Один из первых фильмов был рекламным.
Многие из начинающих мультипликаторов были карикатуристами, создавали мультфильмы, связанные с бытовыми сценами, а часто даже на политические и социальные темы. Фильмы француза Эмиля Коля, например, создают впечатление полудремы, за счет быстрой смены странных, даже иногда нелепых картинок: вот есть герой и вот он уже превратился в шар. Пишут, что его анимационные ролики были злободневными, но, к сожалению, мало что сохранилось на сегодняшний день.
Во многом история развития анимации связана с Америкой. Там наибольшее распространение получали мультфильмы, сделанные с газетных комиксов. Года с 1916-го стали появляться компании, специализирующиеся на выпуске мультиков. Тогда мультфильмы все еще были короткометражными. Премьера первого в мире полнометражного мультфильма состоялась 9 ноября 1917 года, он назывался «El apostol» и был снят аргентинским карикатуристом Квирино Кристиани.
В разное время были популярны персонажи, известные нам и по сей день — Микки Маус (с 1928 года), Том и Джерри (с 1940 года), Симпсоны (с 1987 года) и многие другие. Наверно, именно тогда мультипликация стала преимущественно детской. Хотя, как мне кажется, в России мультфильмы никогда не были рассчитаны исключительно на детей. Они, так скажем, универсальны. Вспомним, например, фильмы Юрия Норштейна «Сказка сказок», «Сеча при Керженце», или «Адажио» Гарри Бардина.
В России эпоха анимационного кино начинается с 1906 года. Связано это с именем Александра Ширяева, работавшего до 1905 года балетмейстером в Мариинском театре. Он создал у себя дома что-то вроде миниатюрной сцены и снимал мультфильмы-балеты. Известным мультипликатором в то время был также Владислав Старевич. Он был биологом и известен своими анимационными фильмами про жуков. Это были первые кукольные мультфильмы, и они пользовались большой популярностью вплоть до 20-х годов. Когда Владислав Старевич покинул страну из-за революции, мультипликационная деятельность в стране остановилась и была снова возрождена уже в 20-х годах. Это было связано, конечно, с идеологией: правительству требовались агитационные ролики. Примером такого «агитационного» фильма стал «Новый Гулливер» режиссера Александра Птушко. Другие созданные мультфильмы («Германские дела и делишки», «История одного разочарования») имели, как видите, далеко не детские названия. Киностудия «Союзмультфильм» была основана в 1935 году, во время войны создавала в основном патриотические фильмы.
История нашей анимации во второй половине XX века связана с именами таких режиссеров, как Анатолий Петров (один из основателей мультжурнала «Веселая карусель», создатель большого количества мультфильмов), Роман Качанов («Варежка», «Крокодил Гена»), Вячеслав Котеночкин («Ну, погоди!»), Федор Хитрук («Винни-Пух»), Роман Давыдов («Маугли»), Юрий Норштейн («Ежик в тумане»), Александр Петров (фильм «Старик и море» получил премию «Оскар»).