…Отчего так отзывчиво сердце святыням Израиля? Не оттого ли, что их образы зреют в душе верующего человека с самого момента озарения верой? В этом чувстве родства есть много от чувства родины. Только ли русскому человеку оно близко и понятно? Или доступно всем, кто пытается со-чувствать Небесному Отечеству и угадывать его очертания на земле?..
29 мая. Накануне дня отъезда мой наставник вручил мне сборник акафистов двунадесятым праздникам: «старайся читать каждый раз по пути к месту праздника». Несколько дней назад праздновали Вознесение Господне, и, как только самолет тронулся с места, я углубилась в чтение акафиста этому празднику. И — это было потрясающе. В первый раз с таким же чувством читала акафист незадолго до этого — мы шли с Соловков по Белому морю, шторм был выше четырех баллов, и кораблик наш бросало как щепку, палубу заливало соленой холодной водой, и не то, что читать акафист, — жить и дышать было, кажется, невозможно. Но матушка Наталия, супруга отца Владимира, настоятеля храма Климента Римского в Костюрине, пела акафист святителю Николаю Чудотворцу — несмотря на то, что дважды от сильной качки ее буквально бросило на пол. Но когда я к ней присоединилась, оказалось, что это не только единственно возможный способ противостоять дурноте, — от этого наступало спокойствие, наперекор тому, что горизонт продолжал так же яростно колебаться… Правда, там меня хватило ненадолго. Теперь же слова акафиста, прочитанные на взлете самолета («Иисусе, превознесши Возшествием Твоим всю тварь, превознеси горе мою душу воспевати со Ангелы Твою Святыню…»), прочитанные практически над облаками, придавали совершенно новый смысл всему, что совершалось…
… Две трети пассажиров аэробуса — представители стран Ближнего Востока. Большей частью это молодые мужчины, один вид которых почему-то заставляет вспомнить об угрозе международного терроризма. В самолете множество детей, которые все-таки так похожи друг на друга — несмотря на различие цвета кожи и глаз. За моей спиной трещат на идише две девчонки лет 20-ти и иногда в пылу беседы с жаром толкают мое кресло; когда я украдкой оглядываюсь на них (а вдруг они хотят мне что-то сказать?), одна из них (вся в пушистых черных локонах) совершенно так же, как моя старшая дочь, с виноватым видом говорит: «Упс!»…
В аэропорту Бен-Гурион мы успеваем лишь немного вдохнуть горячего воздуха пустыни, прежде чем войти в прохладу автобуса, а затем встретить и нашего замечательного гида — диакона Романа. Он смотрит на нас с любопытством — какие мы? Готовы ли путешествовать? «Все паломники обычно впадают в блаженство, — говорит он. — Это немудрено, когда все святыни обрушиваются на тебя сразу». Он знакомит нас с водителем-арабом Амраном, и предупреждает, что у мусульман только начался пост Рамадана1, это значит, что Амран от рассвета и до заката не будет есть и пить. Еще немного — и мы мчимся сначала ко храму святого апостола Петра над гробницей воскрешенной им праведной Тавифы, где впервые всей нашей группой читаем священное Писание, точнее — тот фрагмент «Деяний апостолов», в котором описано это чудо. Читает, конечно, священник — отец Иоанн Перевезенцев. А у слушающих в душе оживают новозаветные персонажи, и их присутствие здесь настолько реально, что начинаешь понимать, насколько условная величина — время.
«Здесь всё — рядом!», — много раз повторяет нам наш гид, и правда — еще один час, и мы в древнем храме города Лод, где в раннехристианские времена был погребен великомученик Георгий Победоносец. А когда на небе зажигаются первые звезды, мы уже въезжаем в Вифлеем — нас ждет «дом хлеба» отца Спиридона, — священника, который больше 40 лет служит в том самом, известном всему миру храме Рождества Христова. И почти все мы, оставив багаж в гостинице, все-таки идем поклониться этому храму Начала Начал. А потом, уже ближе к полуночи, собираемся на общую молитву, и очень трудно поверить, что утром этого большого дня мы еще были в Москве, и нас провожал мелкий, бесконечный дождь…
* * *
30 мая. Дивны дела Твои, Господи. Рано утром, около шести часов, объяснившись с арабом-портье по-английски, вызвали такси, которое аж за семь долларов довезло нас до храма Рождества Христова. Это была «несанкционированная» со стороны руководства группы «вылазка». Но мы надеялись успеть до отправления автобуса… Кроме того, Боже мой, как прекрасен был огненный солнечный шар, катившийся вверх в совершенно чистом небе Вифлеема. Как живописны были пустынные улицы древнего города…
Среди нас была Инна, крещеная как Иуния. 30 мая — день памяти именно этой святой. Наверное, потому и милости Господни нам были велики. Первыми в этот день совершить богослужение в пещере Рождества Христова должны были католики, но так вышло, что мы втроем в это утро первыми вошли в пещеру. Я вошла последней, и, приложившись к месту Рождества Господня, перешла к яслям. В какой-то миг была одна в пещере, спутницы вышли, но почти сразу по другой лестнице сюда вошел человек в штатском костюме и довольно строго и громко сказал: «Allo! Allo! Now catholic, not orthodox!». И я, конечно, убежала наверх, в базилику.
В половине седьмого начали читать часы в православном храме базилики. Службу на арабском и греческом языках совершали священник-араб (из Церкви Иерусалимского Патриархата, которой принадлежит престол в базилике храма Рождества Христова), и диакон Греческой Церкви, который читал отчетливо и ясно, но пел весьма условно (у нас о таких говорят «медведь на ухо наступил»). Кроме нас из прихожан вначале были только две дамы очень преклонного возраста. Они сидели на стульях, ряды которых поставлены в центре храма. По окончании вечерни священник завернул в красную ткань потир и другие богослужебные предметы и спустился с ними в пещеру Рождества. За ним, конечно, спустились и мы. Благодарность Богу за совершаемое на глазах чудо переполняла сердце. Но действительность не переставала удивлять.
Престол в пещере сооружен прямо над местом (камнем) рождения Христа. И пока совершалась литургия оглашенных, прямо под престол не переставали влезать шедшие вереницей паломники – они тоже хотели прикоснуться к камню, на котором родился Христос, и никто им не препятствовал. Но когда началась литургия верных, пещерку закрыли шторой из красного бархата.
Позднее мы узнали от гида, что две тысячи лет назад здесь, на месте нынешнего храма, была гостиница, а под ней располагался вырезанный в скале обширный хлев для лошадей и других животных, на которых путешествовали израильтяне и арабы. Вход в пещеру был на юге, а поилка и ясли для скота находились далеко в глубине пещеры. Туда и пошла Мария, когда «почувствовала время». Наверное, в этом месте всякая женщина, когда-либо становившаяся матерью, может хоть немного понять, что именно чувствовала Богородица. И этим чувством приблизиться к Ней. И, может быть, в этот миг сердцем ощутить – это именно то место на Земле, где Господь появился на свет.
Пока шла литургия, и священник на глазах у всех совершал евхаристию, поминала всех, кого знаю, — ближних и дальних, живых и усопших. Хотя наши записки были положены на престол в начале службы, но хотелось в эту минуту вспомнить и испросить помощи Божией как можно большему числу людей. Именно это чувство возникает, когда видишь престол и совершаемую евхаристию. Правда, и не можешь позволить себе смотреть, не отрываясь, — возникает чувство неловкости, поскольку в православном храме престол ведь неслучайно скрыт в алтаре от глаз молящихся. До этого в жизни приходилось лишь буквально дважды быть в прямом смысле свидетелем евхаристии — в храме-палатке в Хопылево, а еще – когда совершали «литургию на водах», то есть на теплоходе. И вот – это чудо в пещере Рождества Христова.
Песнопения звучали на арабском, очень мелодично, но совсем не похоже на наше богослужение. И только память, хранящая основные события нашего богослужения, позволяла отслеживать происходящее в пещере Рождества Христова и уже с каким-то новым смыслом произносить про себя слова ектеньи и «переводить» возгласы священника.
«Клиросом» были мужчина в футболке и кедах и немолодая женщина в брюках, безо всякого намека на головной убор. (Позднее я узнала, что в Иерусалимской Церкви нет правил в отношении внешнего вида молящихся). Евангелие было прочитано по-арабски и по-гречески. Когда пришло время причастия, священник всех нас троих по очереди накрыл епитрахилью, разрешив причащаться…
… Реальность напомнила о себе, когда, встав в базилике читать «Правило по Святом Причащении», мы услышали вдруг тихий, но твердый голос: «Матушка, батюшка ругается. Автобус!». Это был сам отец Спиридон, хозяин нашей гостиницы. Через минуту мы уже мчались в его машине к гостинице, а через семь минут входили в автобус, который ждал только нас. Конечно, нас отругали немилосердно. Но уже через час об этом не помнил никто, ибо мы шли по древнему городу Хеврону к гробницам праотцев.
…Невозможно привыкнуть к тому, что десятилетиями и веками люди живут здесь с чувством вражды. Кругом стены и колючая проволока, забор под электрическим напряжением — ради защиты своей территории от возможного вторжения соседей. Гид осторожно подбирает слова: «Это как наши Украина и Донбасс, — говорит он, как бы испытывая наши чувства, — здесь каждый воюет за свою правду. Дети Измаила и дети Исаака делят землю между собой, забыв, что все они – внуки Авраама».
И вот – древний византийский храм, устроенный когда-то царицей Еленой над гробницами праотцев — Авраама и Сарры, Исаака и Ревекки, Иосифа и Лии. Когда Византию завоевали турки, они превратили этот храм в мечеть, ибо ведь и они почитают Авраама своим отцом. В 1267 году турецкий султан запретил евреям и христианам вход в пещеру. Правда, евреям можно было опускать записки в щель стены у четвертой ступени, расположенной по внешней восточной стене… Но относительно недавно – полвека назад – по окончании Шестидневной войны доступ в пещеру был открыт для всех. А в 1991 году израильтяне отвоевали у мусульман треть здания храма и устроили там синагогу. И вот – мы входим именно в нее. Сначала проходим сквозь рамку металлоискателя, затем минуем автоматчиков в военной форме и поднимаемся по ступеням.
Внутри синагоги – множество молодых людей, парней и девушек, которые читают и разговаривают, сидят и стоят, и даже ходят, с любопытством поглядывая на нас: паломники здесь явно бывают нечасто. Впечатление от этой неожиданной и для нас встречи позднее резюмирует отец Иоанн: «Где вы видели, дорогие мои, чтобы во вторник утром, около половины десятого, в нашем храме собирались десятки молодых людей и читали Священное Писание?»…
В этот день мы были у Мамврийского дуба и в храме с приделом святителя Николая Чудотворца, одна из самых удивительных икон в котором называется «Небесное Отечество». Здесь мы узнали, что всем комплексом владений на Святой Земле русские обязаны архимандриту Антонину Капустину (1817-1894), ученому-византологу, начальнику Русской Духовной Миссии, двухсотлетие со дня рождения которого недавно торжественно отметил православный Иерусалим. В тот же день мы попали в греческий монастырь Марфы и Марии в Вифании. А завершили день в лавке керамики, где десяток мужчин вручную расписывают фаянсовую посуду, а затем тут же, в большой печи, прямо посреди магазина, ее обжигают.
* * *
31 мая. Подъем в 5.30. Вновь – причастие в храме Рождества Христова, уже вместе со всеми! Как благодатно совместное чтение утренних и вечерних молитв, канонов… Теперь – Вифания. Гроб праведного Лазаря Четверодневного. Спускалась туда и я в надежде что-то понять. Но это было непросто – ибо нас было там одновременно 19 человек)).
А потом мы купались в Иордане. Мне показалось – это река моего детства. Такая же ласковая, хотя и совсем не прозрачная. Буквально в пяти метрах от нас был берег другой страны — Иордании. Для россиян здешняя география выглядит игрушечной…
* * *
1 июня. Вчера побывали в монастыре святого Герасима – того самого, что приручил льва. Именно здесь, в его окрестностях происходили встречи преподобного Зосимы со святой Марией Египетской, которая 47 лет несла свой немыслимый подвиг в пустыне за Иорданом. Сейчас впереди – расположенный в горном ущелье, среди иудейской пустыни, монастырь Георгия Хозевита. Дорога под палящим солнцем пролегает на головокружительной высоте, дорога устроена по склону горы. Призывая нас быть благоразумными и рассчитывать свои силы, диакон Роман рассказывает нам о том, что был недавно свидетелем смерти женщины, совершавшей это паломничество. «Нет, вы нас не отговаривайте, мы все равно туда пойдем», — говорят мои спутницы. Но отец Роман продолжает: «Родственники отказались ее перевозить в Россию, пришлось похоронить здесь, в монастыре святого Герасима». – «Вот счастливая», — вздыхает кто-то громко на первых сидениях автобуса. Отец Роман умолкает и оборачивается. «Надо же, смерти не боятся! – И потом продолжает, обращаясь к отцу Иоанну, — батюшка, где вы таких набрали?» И вот – мы уже карабкаемся вверх по пыльной и каменистой дороге, выжженной солнцем. Потом дорога идет над обрывом, и так кружится голова, что я держусь за Иунию. Нас догоняют молодые арабы на осликах – предлагают подвезти наверх. Но все-таки хочется дойти до цели, а не доехать до нее. По «рецепту» отца Романа, двигаться нужно очень медленно, спокойно переставляя ноги, и отдыхать почаще. В самом деле, этот рецепт «работает», кроме того, под скалами иногда встречаешь тень, и можно перевести дух. Самая удивительная награда ждет в конце пути, когда обитель встречает вас прохладной водой и соком, а также крепким кофе и хлебом, смоченным в вине, и даже конфетами. Совершив молитву и потом уже сидя над ущельем, понемногу приходим в себя от жары, а затем поднимаемся еще выше – к пещере святого Пророка Илии, где устроен храм, и снова читаем Святое Писание…
А дальше – Гора Свержения в Назарете. Какой контраст с ущельем Хозевитов! Там награда для терпеливых путников – молитвенная прохлада монастыря. Здесь – непрекращающийся ветер со стороны Средиземного моря. И – какой простор вокруг! Долго говорили, сидя на вершине.
Теперь наш путь лежал ко храму Благовещения в Назарет. Обыкновенный город, — показалось. Стремящийся к европейскому лоску, — насколько это свойственно многим современным арабским городам. Граффити на стенах. Множество торговых лавочек. Но в храме Благовещения Пресвятой Богородицы есть источник, у которого, по преданию, Деве Марии явился Архангел Гавриил. Сердце там бьется как-то по-новому. Хотя бы минуту-другую там надо каждому человеку постоять в совершенном одиночестве…
* * *
2 июня. Вечером накануне приехали на подворье Горненского монастыря в честь святой Марии Магдалины в Тиверию. Совершили омовение в трех источниках, под конец окунувшись и поплавав в тем, в котором водятся маленькие рыбки. Ночевали в здешней гостинице. А утром, объехав Тивериадское (Геннисаретское, оно же Галилейское) озеро, оказались на Горе Блаженств, — там, где Христос произнес Нагорную проповедь. Это удивительное место, на котором ежедневно собираются тысячи верующих всех мыслимых христианских конфессий. Они совершают свои богослужения прямо под небом, устроив престолы на столиках или скамьях.
Монастырь двенадцати апостолов тоже находится на берегу Галилейского моря. Он стоит там, где когда-то находился древний город Капернаум, о котором Господь сказал, что, вознесшись до неба, он до ада низвергнется. И вот – среди благодатной природы, на берегу огромного пресного озера в этом месте вот уже полтора тысячелетия нет никакого города. Но греческие монахи растят здесь сад, в котором гуляют павлины, а крона здешней огромной, как целый мир, шелковицы, сформирована как плотное полотно, раскинувшее свои ветви прямо над головами паломников.
Искупавшись в Галилейском море, мы отправляемся на север, надеясь успеть в Самарию, к колодцу Иакова. И за два часа совершаем переезд в отдаленную зону Палестины, и видим по пути не только ухоженные и плодоносящие земли Израиля, но и нищету палестинских селений, и огромные свалки на пустынных холмах (на одной из них среди «ненужных вещей» возвышался проржавевший самолет без крыльев размерами с аэробус А-33), и следы от пуль на воротах православного храма, построенного полвека назад над колодцем Иакова.
* * *
3 июня. Троицкая родительская суббота. Мы – в Иерусалиме. Сначала въезжаем в ту часть, где живут ортодоксальные иудеи. И видим из окон автобуса опустевший город, в котором нет ни машин, ни автобусов (проезжая часть открыта для движения пешеходов). Так что редкие прохожие бросают гневные взгляды на наш автобус. Суббота!
Около полудня въезжаем на Элеон, и начинаем спуск вниз. Нас встречает прохладой русская Гефсиманская обитель. Храм Марии Магдалины украшают к празднику Троицы, и паникадило над солеей, к которому прикреплены ветки мирта, похоже на большой венок из трав и цветов. Богатым убранство этого храма, наверное, не назовешь. Но как же все здесь продумано, как хорошо, с каким достоинством и теплом устроено. Кажется, в каждой мелочи чувствуешь присутствие преподобномученицы Великой княгини Елизаветы и ее сподвижницы, инокини Варвары, святые мощи которых покоятся здесь.
И еще – здесь в самом деле ощущаешь себя на родине.
Путешествие близится к концу. Но еще впереди – его главные события. Этой ночью нас ждет Троицкая всенощная в храме Гроба Господня – у престола на Голгофе, где соберутся русские паломники. А в Духов день, день рождения Церкви, — праздничное Богослужение в Троицком храме Русской Миссии, возглавит которое сам Блаженнейший Патриарх Иерусалимский Феофил III…
1 Тем, кто не соблюдает пост Рамадана, нежелательно демонстративно принимать пищу или курить в дневное время суток. В исламских странах во время поста запрещено есть, пить, курить, жевать жвачку и громко включать музыку в общественных местах. Также существует негласный запрет на вышеперечисленные действия в тех городах Израиля, где значительную часть населения составляют мусульмане, а также в городах совместного проживания евреев и арабов.