Глава вторая. РЫБНАЯ СЛОБОДА. НАЧАЛО. рис. Стукалин
Слобода – это не город… и не село, а нечто третье, своеобразное, причем широко распространенное.
П.Смирнов
Слободы были известны ещё в Киевской Руси, а в XV веке они стали одними из самых типичных поселков в Северо-Восточной Руси. К концу века их насчитывалось около трехсот. Поскольку такой тип селения был «широко распространен», то по аналогии с другими слободами попробуем реконструировать начальный этап существования будущего Рыбинска.
Мы знаем, что во второй половине XV века Иван III, активно «прибирая к рукам» уделы братьев и соседние княжества, на присоединенных землях, поближе к рубежам новых владений, ставил «государевы слободы». Вся территория Московского княжества считалась «государевой землей», но этот термин имел и более узкое значение. Это были земли, которые принадлежали непосредственно великому князю (позже – царю) и управлялись специальным ведомством – Приказом Большого Дворца. Его чиновники занимались и организацией дворцовых слобод.
Для основания слободы требовалась особая «жалованная грамота», которая ограничивая район собирания переселенцев и обещанные им льготы, предотвращала самосуд соседей над слободчиками».(1) «Слободчиками» П.Смирнов, крупнейший знаток «посадского строения», называет доверенных лиц князя. Существовала, конечно, и у Рыбной слободы подобная грамота, но она, к сожалению, не сохранилась. Тексты этих документов не были стандартными, но некоторые элементы присутствовали обязательно: имя владельца, место нового поселения и территория, которой могли пользоваться только переселенцы, перечень льгот.
Для новой дворцовой ловецкой Рыбной слободы была выбрана «государева земля» на северо-западной границе бывшего Ярославского княжества. Таким образом, Москва закрепила за собой новые рубежи и получила дополнительный источник доходов (в том числе и рыбный оброк).
Как могли выглядеть эти рубежи, можно представить по «Описанию города Рыбинска» 1811 года. «Город Рыбинск…лежит…по правому берегу Волги…на месте ровном. Но в рассуждении окрестностей своих несколько понизменном, однако же не болотистом…Окружен пашенными полями и сенокосными лугами с небольшими лесными рощами…с северо-восточной стороны обтекает его река Волга… по берегам коей…видны селения, поля и леса; с полуденной – через речку Черемху облегают его небольшие пространством, но довольные ростом березовые рощи и кустарники…а местами и помещичьи деревни; с восточной – по берегу речки Черемхи стоит деревня…Каменка, из-за коей чрез сенокосные луга и пашню представляются лесные возвышенности; а с западной стороны выказывается кустарник с малою сосновою рощею и возвышенностью пахотных полей, называемою Скомороховская Гора…разнообразность таковая довольно привлекательна».(2) Вероятно, в конце XV века растительности было побольше, деревень – поменьше, но часть нашего старинного центра уже занимали какие-то селения, ибо нет документов, говорящих об изъятии этих земель у Рыбной слободы.
«Как могло основаться селение, из которого образовался нынешний Рыбинск?» — спрашивал М.Гомилевский и сам отвечал в своем «Описании»: «Выгодный промысел собрал охотников; завелись товарищества ловить красную рыбу…строили кущи при своих тонях, сперва, конечно, для временного только приюта…дружба и нужда сблизила промышленников и заставила их впоследствии утвердить постоянное пребывание».(3) И произошло это, естественно, около устья Черемхи. Так рассуждали краеведы ещё несколько десятилетий назад. Но археологические раскопки опровергли это мнение: устье Черемхи стало заселяться только в конце XVII века в связи с «повсягодными» подтоплениями берегов. Археологические раскопки в центре города и анализ Писцовой книги свидетельствуют, что «начало начал» Рыбинска – это территория от современной Соборной площади до Румянцевской улицы, а «сердцевина» — волжский спуск.
Слободы обычно ставились на пустом месте, его оказалось немного: от нынешней Стоялой до устья Черемхи. Методика строительства подобных селений была традиционна. В книге Я.Е Водарского «Население России за 400 лет (XVI – начало XX вв.)» помещен документ, рассказывающий о создании перевалочной пристани на р. Гжати в 1718 году. Сюда прибыл гвардеец Ф.Новокщенов с дюжиной солдат, которые «отмерили земли на 100 дворов, и на всякий двор поперечнику по 15, а длиннику по 50 сажен (сажень –2,13 м), да им же на выпуск скотины 200 десятин. И на ту пристань выбрать из городов…посадских людей 30 семей и велеть им на том месте поселиться». Остальные дворы были оставлены, очевидно, для «добровольцев». Гвардеец строил всё, что «указами повелено, а прибывших на оной пристани дворами поселил». Через 4 года он же организовал выборы земского бурмистра.(4)
Схема Рыбной, реконструированная в соответствии с Писцовой книгой, подтверждает, что и нашу слободу «ставили» по такому же принципу. «Слободчики» уже тогда, в конце XV века, спланировали её как маленький городок. В центре – удобный спуск к Волге, на «горе» — торговая площадь с немногочисленными лавками, харчевнями, кузницами. Здесь же земская изба, «мирской» и «съезжей» дворы для приезжающих чиновников. А ещё амбар-ледник, где хранили «отколотую (мороженую) государеву рыбу». Без всего этого слобода не могла бы нормально функционировать. Вначале, вероятно, ни таможни, ни кабака не было. На восточной окраине слободы большой участок земли был отдан церкви Петра и Павла, построенной прямо на берегу. За ней, в сторону Черемхи, расположилось первое слободское кладбище. На западном направлении от церковной земли заложили по берегу Волги около 40 дворов. Участки, похожие на длинные ленты, плотно прилегали друг к другу. В отличие от Гжатской пристани наши дворы были меньше: в ширину – 5 сажен, в длину – 30-40сажен. Чтобы обезопасить слободу от соседей-помещиков, должны были поставить 10 -15 дворов по линии будущей Стоялой улицы.
Весть о появлении новых слобод разносилась разными путями: и через «посыльщиков», и через нищих, и через торговых людей, и через судорабочих. А на городских площадях «клич кликали», заманивая всех, кому плохо жилось на родине: холопов, вотчинных ремесленников, неоплатных должников и даже преступников. Однако, по утверждению П.Смирнова, существовали и ограничения: «нельзя было открыто агитировать за переселение ни в своем княжестве, ни в княжестве своего соседа». Конечно, это правило нередко нарушалось, но владельцу новоявленной слободы вряд ли хотелось конфликтовать с соседями. Не был он заинтересован и в том, чтобы новое селение заполнялось за счет холопов из его старых сёл и слобод, где они и так приносили ему доход. Поэтому жители Усть-Шексны ни при князе Андрее, ни при новом владельце, Иване III, в массовом порядке переселяться в Рыбную вряд ли могли. По определению П.Смирнова, новые слободы были «орудием борьбы за рабочие руки» и играли роль «приманки для беглецов из соседних земель».
Встречал переселенцев слободчик, который не только выделял им дворовый участок и сенные покосы, но и контролировал жизнь всей слободы, собирал налоги, занимался судебными разбирательствами. Он же отвечал за формирование «правильной» структуры населения. Основную часть наших слобожан составляли, конечно, рыбные ловцы, но была и немногочисленная группа ремесленников и торговцев. Откуда были родом первые поселенцы – неизвестно, хотя такой учет обязательно велся. Можно предположить, что большинство «пришлых людей» — добровольцы из ближних уездов: Романовского, Пошехонского, Ярославского. На начальном этапе, кроме них, необходимы были в небольшом количестве и «переведенцы», т.е. холопы великого князя, присланные по государевой грамоте из дворцовых сёл и слобод (по 1 – 2 семьи). Самовольный переход из одного великокняжеского селения в другое считался бегством. Этот источник пополнения рядов рыбнослободцев действовал примерно до середины XVII века. Так, в 1676 году в Рыбной слободе было обнаружено 9 «пришлых людей», которые проживали здесь вместе с семьями уже по 20 – 30 лет, и лишь трое из них – по государевой грамоте: рыбный ловец, портной и сапожник. Чем же заманивали «добровольцев»? Льготами, т. е. набором всяких «слобод» (отсюда и название поселений такого типа). В каждом конкретном случае перечень этих льгот индивидуален, тем не менее существовали и обязательные элементы, являвшиеся главной приманкой. П.П.Смирнов их перечисляет: «Признание личной свободы приходящих на поселение, право на самоуправление, на промыслы и рынок в городских слободах и финансовые льготы, которые обыкновенно были временными. Эти общие условия составляли костяк для возникавших с конца XV века государевых посадов».(5) При этом переселенцам позволяли не платить долги прежним владельцам, иногда прощались даже уголовные преступления.
Органом местного самоуправления была земская изба. В ней работали ежегодно сменявшиеся выборные люди из числа рыбных ловцов. Они отвечали за сбор денежных налогов, за выплату рыбного оброка, за исполнение рыбнослободцами различных повинностей. Главное должностное лицо – земский староста. Но жизнь слобожан регламентировалась и контролировалась Приказом Большого Дворца. Юридически наши предки были крепостными дворцовыми крестьянами, однако они обладали гораздо бОльшей свободой в своих действиях, чем соседние помещичьи смерды. Через столетия это непременно скажется на формировании, как теперь говорят, особого менталитета рыбнослободцев.
П Р И М Е Ч А Н И Я
1. Смирнов П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. М. – Л., 1947. Т. 1. – С. 52.
2. Город Рыбинск и рыбинская пристань сто лет тому назад (1811 – 1911). Описание города Рыбинска. Издание Д.Золотарева. // Старый Рыбинск. История города в описаниях современников XIX – XX вв. Рыбинск, 1993. – С. 19 – 20.
3. Гомилевский М. Описание города Рыбинска. // Старый Рыбинск. История города в описаниях современников XIX – XX вв. Рыбинск, 1993. – С. 57.
4. Водарский Я. Е. Население России за 400 лет (XVI – начало XX вв.). М., 1973. – С. 45.
5. Смирнов П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. М. –Л., 1947. Т. 1. – С. 65.