Глава пятая.  «БЕЛОМЕСТЦЫ» РЫБНОЙ СЛОБОДЫ

Всё население России вплоть до XVIII века делилось на две категории: податное («тяглое»), платившее государственные налоги, и неподатное, освобожденное («обеленное») от налогов. Территория Рыбной слободы и её земельные угодья являлись «государевой землей». «Рыбляне» обладали монопольным правом лишь на её использование, за что и платили «тягло». Государь же распоряжался нашей землей по своему усмотрению. К 1676 году оказалось, что часть «наших владений» представителям духовенства.

В полуверсте от устья Черемхи, рядом с посадской мельницей, располагался Казанский монастырь. Хотя он явно находился за пределами слободы, но писцы почему-то пишут: «в Рыбной же слободе». С него и начнем. Когда и кем основан – неизвестно. В 1676 году монастырь занимал 812 кв. саженей (сажень — 2,13 м), был огорожен забором. На его территории находилась деревянная церковь с «колокольницей» на 4 колокола и «келья черного попа Тараса». «Монастырю на церковное строение, и на ладан, и на свечи, и на вино церковное дано вновь на речке на Черемхе под монастырем и у мельницы перевоз» да под огород 2 «порозжих места».(1)  Естественно, что он не платил никаких налогов. В начале XVIII века этот «захиревший» монастырь превратится в приходскую церковь.

Ещё при основании слободы на её восточной окраине была выделена земля для строительства первого храма Верховных апостолов Петра и Павла и место под кладбище «от рядов вниз по Волге, вдоль 61 сажен, да вновь прибавлено 2 сажени земли, которою владел понамарь Елизарко, вдоль 63 сажени, поперег 36 сажен».(2)   Но со второй половины XVII века здесь уже не хоронили. О деревянной церкви в 1676 году сказано, что она «ветха, службы нет». Рядом со старым храмом в 1620 году выстроена новая «Церковь каменная Преображения Господня, о пяти главах, совершенна, с закоморы и с перетитивьем, на высоких папертях»(3).  Около нее – каменная же колокольня на 6 колоколов. Несомненно, что здесь существовала небольшая площадь, бывшая, вероятно, меньше современной Соборной. На церковной земле стояло ещё 9 маленьких сооружений («кельи»), где проживали 3 служителя церкви: пономарь, «трапезник», «просвирница» — и 6 «нищих да стариц, что питались от Церкви Божией».(4)

 Всего же  в Рыбной слободе было 5 представителей духовенства с семьями: 2 попа и 3 вдовы (дьяконица и попадьи), но церковной земли хватило лишь попу Даниле Михайлову на один небольшой двор (4 саж. х 7 саж.), который стоял на углу площади и Вольской улицы  (современной набережной), «в ряд с ловецкими дворами». Остальные «беломестцы» жили на «тяглой» земле и, честно говоря, не очень богато. И только поп Данило, старший сын которого служил «во дьяконех», на их фоне выглядел этаким «олигархом». Он прикупил большой соседний «тяглый» двор (5,5 саж. х 44 саж.) с огородом (12 саж. х 12 саж.). Очевидно, пожалев его многочисленную семью, двор Михайлову оставили. Однако при описании Череможского ряда обнаружилось, что поп захватил 3 пустых дворовых места (30 саж. х 53 саж.), территория которых составляла почти треть Центральной торговой площади. Поскольку он и за них не платил – налицо было явное нарушение Государева указа. Поэтому чиновники приняли единственно правильное решение: « теми дворовыми местами ему, попу Данилу, впредь владеть не велено». Но когда писцы наткнулись ещё на одно дворовое место (6,6 саж. х 40 саж.), «что владел поп Данило по купчей»  — нервы у них не выдержали. Они  не только отняли у него этот, пятый по счету двор, но к стандартной формулировке («тем местом впредь ему, попу, владеть не велено») добавили открытое обвинение: «потому – не покупай тяглых земель».(5)  Несмотря на монопольное право использования «государевой земли»,   продать её слобожане могли только своему «тяглецу», а не «беломестцу».

Льготы давались не столько лично духовенству, сколько самой церкви как организации, и отличались большим разнообразием. Например, у нашего  Преображенского храма были «пожни» (где косили сено), «дьяконова» пашня и второй участок земли на р. Кормице, что использовали под новое кладбище (ныне  Старо – Георгиевское). Церковь зорко следила за тем, чтобы её права не были нарушены даже «по воле Божией». По прежним писцовым книгам ей «был написан…на реке на Волге островок против» устья «Шексны реки…и тот остров вешнею водою смыло и вместо того островка из рыбенских земель дано…пожня Нечюжинская меж деревни Большой Веретеи и пустошка Цыплетева». А в 1629 году по «жалованной грамоте из Приказу Большого Дворца» было «велено збирать пошлины на церковное строение попам» на самой большой площади Рыбной слободы, Ярмарочной, где «поставлены лавки и шалаши». С 1676 года «по челобитью…всех рыбных ловцов с тех лавок и шалашей оброчные деньги збирать» будут церковные «выборные старосты».(6)  Вот почему писцы не указали не только размер оброчной суммы, но даже общее количество торговых заведений на этой площади.

В нашей Писцовой книге термин «беломестцы» по отношению к представителям местного духовенства не употребляется, но сведения о них, хотя и неполные, всё же имеются. Другое дело – Стоялая слободка. В краеведческой литературе о ней ни слова, в Писцовой – только одна фраза: «да против СТОЛЬНОЙ слободки площадь же, вдоль 53 сажени, поперег 11 сажен».(7)  То есть речь идет всего-навсего о размерах площади, которую, кстати, исследователи «не заметили». Их, очевидно, смутил тот факт, что о самой-то слободке ничего неизвестно: ни где находилась, ни когда возникла, ни кто в ней проживал. Более того, при сличении текста печатного издания с рукописной копией, хранящейся в Государственной Публичной библиотеке Санкт-Петербурга, выясняется, что даже название слободки не совпадает. Вот и начнем поиски ответов с этого вопроса.

Не упоминается ли название этого «пригорода» Рыбной слободы в каких-нибудь других документах? Например, в грамотах, находящихся в той же Публичной библиотеке. И действительно, среди них обнаружилась «явочная челобитная» от 14 января 1670 года, в которой жительница Рыбной слободы вдова Винокурова жалуется на «неведомых воров», что «побрали» у нее деньги и документы, в том числе «духовную память» некоего «бельца» Макара Моженина. Он завещал ей свой двор в «СТОЯЛОЙ СЛОБОДКЕ Рыбной слободы». Именно так указано его местожительство.(8)  Документы Рыбнослободской ратуши середины XVIII века, хранящиеся в Рыбинском филиале Государственного архива Ярославской области (РбФ ГАЯО), говорят о том, что в это время в Рыбной было уже две Стоялые слободки: Старая и Новая. И ещё одно доказательство. В январе 1744 года Ярославская провинциальная канцелярия (ЯПК) направила в Рыбную слободу некоего сержанта Ивана Арсеньева «осмотреть, описать и учинить чертеж площадной земле» и сделать выписки из нашей Писцовой книги. «Оной» сержант, приехав в Рыбную, отправился вместе с откупщиками на Центральную торговую площадь, осмотрел её и, возможно, посетил расположенные здесь «питейные избы», благо, они принадлежали этим самым откупщикам. Как бы то ни было, но другие площади «не осматриваны», чертеж «не учинен», «и как оной сержант из Рыбной слободы отлучился, о том рыбнослободская ратуша неизвестна». Это слова из доношения «рыбенских» бурмистров в ЯПК. Очень жаль, что лентяй-сержант не выполнил задание. Но в данном случае для нас важно другое обстоятельство: ратуша сама делает выписку из Писцовой книги о 4-х площадях, и третья из  них находилась около Стоялой слободки.(9)

Таким образом, в 1676 году  у Рыбной слободы существовал такой пригород, и название его вполне соответствовало своему предназначению: здесь были постоялые дворы (или двор), где останавливались приезжие, но не государственные чиновники, а монастырские приказчики. Рядом располагались обычные дворы, в одном из них проживал «белец» Моженин, о котором упоминалось выше. Почему можно с уверенностью говорить о том, что Стоялая слободка была монастырской? В XVI – XVII веках на территории нашего края к числу крупнейших землевладельцев относились монастыри: Спасский (в Ярославле), Троице-Сергиев (под Москвой), Кирило-Белозерский (на Шексне) и другие. Они владели тысячами крепостных крестьян, сотнями дворов, тысячами десятин земли. Все это приносило огромные доходы. Однако, начиная примерно с XVI века, не меньшую прибыль можно было заработать, занимаясь ремеслом и торговлей. Последнее было сосредоточено в городах, а города – это царская вотчина. И монастыри усердно выпрашивали у власти разрешения поставить в каждом крупном городе небольшой «дворишко» на случай приезда монастырских служителей для решения самых разных вопросов экономического и правового характера. Место для него обычно выбиралось так, чтобы рядом оказалась свободная земля (пожня, лужок, огород или хотя бы болотце). А через несколько лет рядом с «дворишком», который изначально  освобождался от государевых налогов, как-то незаметно вырастало еще несколько дворов, где монастырь поселял своих оброчных крестьян, занимавшихся ремеслом и торговлей. Поскольку они были освобождены и от посадского «тягла», и от посадских служб, наличие «беломестцев» вызывало протест слобожан. В 1649 году  принято Соборное Уложение, которое ликвидировало «белые слободы», да, видно, не все.

Наша Стоялая слободка уцелела, может быть, потому что место выбрали удачно. Её дворы стояли вдоль Волги,  перед Лугодиным ручьем, в ряд с рыбнослободскими (их разделяла только проезжая дорога из деревни Холопово). За огородами «белодворцев», на месте будущей Крестовой улицы, находилась помещичья пашня, зато перед слободкой волжский берег становился шире, чем у Рыбной, что и позволило устроить здесь торговую площадь длиною около113 метров. Территория, которую занимала слободка, вероятнее всего, равнялась кварталу  между современными улицами Гоголя и Румянцевской. Здесь могло уместиться 10-15 дворов, далее, за Лугодиным ручьем, начинались земельные угодья Рыбной слободы.

Возможно, Стоялая слободка возникла в конце XVI столетия, когда уже исчез посад Усть-Шексна, когда известнейшая Холопья ярмарка с Мологи была «сведена» к Нижнему Новгороду. Тогда выросло значение Рыбной слободы как одного из звеньев складывающегося всероссийского рынка. Может быть, земля около Рыбной была отдана нескльким монастырям. Иначе зачем в нашу межевую комиссию попали «слушки» и крестьяне Симанова и Спасо-Ярославского монастырей?

Конечно, Стоялая была не единственная монастырская слободка, жители которой так долго сохраняли статус «беломестцев» («белодворцев»). Однако при Петре I этой вольнице пришел конец. В Государственной публичной библиотеке, в Общем собрании грамот, есть «Сказка черная», написанная 9 августа 1698 года земским старостой Рыбной слободы Дмитрием Никитиным сыном Сыроежиным с «товарыщи». А в ней они обещали вовремя собрать деньги на «корабельное строение» « с посацких людей и от БЕЛОМЕСЦЕВ, которые торгуют и промышляют, и с ремесленных людей».(10)

Значит, «беломестцы» из Стоялой слободки теперь уже приписаны к посаду, но все ещё воспринимаются как отдельная группа населения. Таким образом, при анализе социального состава населения Рыбной слободы в 1676 году надо обязательно учитывать и категорию «беломестцев», чтобы более реально представлять жизнь наших предков.

П Р И М Е Ч А Н И Я

1. Писцовая книга дворцовой ловецкой Рыбной слободы. 1674, 1675 и 1676 гг. Ярославль, 1917. – С. 30 – 31.
2. Там же. – С. 7.
3. Там же. – С. 5.
4. Там же. – С. 7.
5. Там же. – С. 15.
6. Там же. – С. 28 – 29.
7. Там же. – С. 28.
8. ГПБ  ОР. Ф. 532, № 1763.
9. РбФ  ГАЯО. Ф. 1. Рыбнослободская ратуша. Оп. 1. Д.168. Л. 86 – 88.
10. ГПБ  ОР. Ф. 532. № 4256.