Экспедиция под руководством Александра Николаевича и Ирины Ивановны Рыкуновых ведет раскопки на территории Ярославской области с 1990 года. С 2009 г. её официальное название: НП «Научно-практический центр «Рыбинская археологическая экспедиция».
Основной объект исследования – г. Рыбинск. На территории современного исторического центра раскопано до 500 кв.м. культурного слоя, что позволило выявить его характеристики и границы. Установлено, что поселение на правом берегу Волги возникло в районе между Соборной пл. и ул. Пушкина в начале XVI в.
На левом берегу Волги изучается поселение XI-XVI вв. Усть-Шексна (раскопано 3000 кв.м.). Этот торгово-ремесленный центр в домонгольский период был одним из крупнейших на международном пути Каспий-Шексна-Балтика (совр. Волго-Балт). Значительная площадь памятника (20-30 га), древнерусские усадьбы, производственные комплексы, тысячи индивидуальных, нередко уникальных находок, доказывают значимость этого памятника археологии федерального значения.
Оценив работы Рыбинской экспедиции, Российская Академия наук в 2019 году представила важнейшее для рыбинцев заключение: «Обзор исторических и археологических источников показывает, что современный город Рыбинск является прямым историческим преемником … Усть-Шексны и Рыбной слободы». Следовательно, история Рыбинска уже официально начинается с XI века, при этом за условную «точку отсчета» принят 1071 г.
Предлагаем вниманию наших читателей публикацию Александра Николаевича и Ирины Ивановны Рыкуновых, помещенную в журнале «Рыбная слобода» (№ 1 (23) 2021 г.)
В археологической коллекции Рыбинского музея-заповедника содержится около ста находок – предметов христианского культа, собранных при раскопках на памятнике Усть-Шексна – поселении XI-XVI вв., расположенном на территории современного Рыбинска. Это подвески-иконки, кресты-тельники и энколпионы, изготовленные из различных материалов. Одна из самых интересных категорий – подвески-иконы.
Среди них три изготовлены из камня. Два изделия – плоские подвески круглой формы с односторонними изображениями. Первая – 5,3х4,4 см – легкого глинистого сланца коричневатого цвета с петлей кубической формы с отверстием диаметром около 0,5 см – рис.2, 1. На лицевой стороне – ровный ободок по периметру, внутри – рельефное поясное фронтальное изображение святого с закрытым Евангелием на левой покровенной руке. На второй поделке из бежевого шифера – 2,4х2 см – углубленный трехлопастноконечный крест – рис.2, 3. Обе находки по условиям залегания датированы началом XIII в. Точные аналогии не выявлены. Условно к данной категории отнесен фрагмент янтарной подвески – верхняя часть с петлей и основанием арочной формы 2,7х2,2 см – рис.2, 15.
Более многочисленны и разнообразны изделия, изготовленные из цветных металлов (большей частью из бронзы). Особый интерес среди них представляют два змеевика – рис.1. Условное название «змеевик» в науке используют для двусторонних подвесок в виде медальонов, несущих на одной стороне каноническое христианское изображение (Христа, Богоматери или святых), а на другой – нехристианский мотив, так называемую змеевидную композицию. Последняя представляет собой изображение человеческой головы (реже – фигуры), окруженной змеями.[1] Сочетание на амулетах канонических иконографических мотивов с нехристианскими ярко характеризует древнерусское «бытовое православие», тот сложный синкретизм христианства и народных верований, который получил в литературе название двоеверия. Считается, что русские амулеты-змеевики были талисманами охранительного характера, в первую очередь оберегали от различных болезней и эпидемий. Это заставляет предполагать, что их изготовление и ношение входили в комплекс разнообразных обрядов и связанных с ними поверий. Амулеты-змеевики нельзя рассматривать как порождение и исключительную принадлежность низовой, простонародной культуры. Они имеют, несомненно, византийское происхождение и были принесены на Русь в рамках единого культурного потока, многие русские змеевики несут на себе греческие надписи. Существование золотых и серебряных изделий указывает на бытование подобных амулетов в княжеско-боярской среде.
Церковь не запрещала ношение змеевиков, но их нельзя рассматривать ни как чисто бытовые, народные амулеты, ни как чисто канонические образки и иконки. Иногда змеевики в качестве дозволенных предметов христианского культа попадали в церковные и монастырские ризницы и хранились там веками, не вызывая осуждения со стороны духовенства. Один из змеевиков в XVII в. был вставлен в икону с изображением богородичных праздников и помещался в иконостасе Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры. Змеевик был вмонтирован в доску лицевой стороной, несущей христианское изображение, наружу, так, чтобы змеевидная композиция была не видна. В описи монастыря 1641 г. рассматриваемый амулет фигурирует как «икона», наличие на его обороте змеевидной композиции никак не оговорено. Сходным образом описан в той же описи и каменный змеевик, вложенный в монастырскую казну Иваном Грозным, причем змеевидная композиция охарактеризована как «узор». Еще один змеевик был выявлен в 1891 г. в Суздальском кафедральном соборе. [2]
Подвесок-иконок обнаружено 14. Они разнообразны по сюжету и формам, 11 – отлиты в односторонних формах, 1 – в двусторонней.
Больше всего – шесть предметов – круглой формы (2, в том числе двусторонняя, сейчас находятся на реставрации). На лицевой стороне первой – 2,3х2,2 см – помещено рельефное изображение сцены успения Богородицы. Композиция заключена в рамку в виде неровного по ширине выступающего ободка, оглавие – плоское ушко – рис.2, 4. Подобные предметы встречаются главным образом на территории Северо-Восточной Руси, они бытовали в первой половине – середине XII в. и являлись продукцией мастеров Владимиро-Суздальской Руси, а прообразом для них послужила актовая печать конца XI в.[3]
На второй круглой иконке – 2,5х2,1 см – изображена Богоматерь Одигитрия вправо с Младенцем Христом на левой руке рис.2, 5. Композиция заключена в рельефную рамку из двух круговых ободков, оглавие – плоское ушко. Размеры Богоматерь Одигитрия (греч. Указующая Путь, Путеводительница) – один из наиболее распространенных типов изображения Богоматери с Младенцем. Богомладенец сидит на руке у Богородицы, другой рукой Богоматерь указывает на Сына, направляя тем самым внимание предстоящих и молящихся. Богомладенец правой рукой благословляет, а в левой держит свиток. Подобные подвески были в XII-XIII вв. широко распространены по всей территории домонгольской Киевской Руси.[4]
На лицевой стороне третьего изделия – 2,5х1,9 см – представлена Богородица с воздетыми руками и нимбом над головой – «Богоматерь Оранта» – рис.2, 6. Изображение заключено в рамку в виде выступающего ободка. Подобные изделия имеют аналогии в курганах XI-XIII вв. Владимирской и Ленинградской областей.[5]
У еще одной круглой – 2,3х1,7 см – по периметру лицевой стороны – выступающий бортик, украшенный рубчатым орнаментом. В центр помещено погрудное изображение святого бородатого (?) воина с копьем в правой руке, оглавие – бусина рис.2, 7. На подобных иконках, по мнению исследователей[6], изображен святой Георгий. Близкие аналогии выявлены в слое XII-XIII вв. Белоозера, погребениях того же периода Вологодской области, кургане у с.Петрушино Костромской области и др. [7]
Иконок прямоугольной формы – 4. Наиболее крупный экземпляр – лицевая створка меднолитой иконы-энколпия 6,6х4,3 см, изображающая сюжет «Рождество Христово» – рис.2, 2. В центре слева – полулежащая фигура Богоматери, справа – младенец Иисус, над ним – головы животных. В верхнем углу – ангелы, вверху в полусфере – звезда с нисходящим лучом. В нижней части слева – фигура сидящего Иосифа, в центре – сцена омовения младенца в чаше, справа – поклонение волхвов. Точная аналогия выявлена среди новгородских древностей XIV в.[8] Существование подобных икон на Руси исследователи связывают с многочисленными паломничествами в Святую землю в XII-XIV вв.[9]
На двух идентичных иконках – рис.2, 8, 9 – 3,1х2,1 см – повторяется сюжет, описанный выше: рельефное изображение Богоматери Одигитрии вправо с Младенцем Христом на левой руке. Композиция заключена в прямоугольную рамку. Рельеф выполнен мелкими точечными и штриховыми выпуклостями, оглавие – плоское ушко. Аналогичны данные и по распространению и датировке.
На иконке с утраченной петлей – 2,1х1,5 см – в рамке в виде узкого рельефного бортика размещено рельефное изображение Богоматери Оранты в рост с воздетыми руками и нимбом над головой – рис.2, 14. Богоматерь изображена в длинном хитоне и складчатом мафории, голова окружена нимбом. Слева и справа от нимба размещены нечитаемые рельефные монограммы под титлами. Это один из древнейших иконографических типов Богоматери (от лат. orans – молящийся). Подобные обнаружены по всей территории Киевской Руси, датировка – XII-первая половина XIII вв. Существует мнение, что прообразами данной композиции были изображения Богоматери на актовых печатях русских церковных иерархов конца XII – первой трети XIII в.[10]
Три иконки – арочной формы. На первой – 2,5х1,7 см – размещено фронтальное поясное изображение святителя – рис.2, 13. Голова окружена рельефным нимбом, который соединен с рельефной контурной обводкой тела, отчего изображение имеет вид «замочной скважины», руки показаны схематично. Композиция заключена в рамку из двух линейных ободков, с одной стороны между ними сохранились остатки орнамента типа «плетенки». Внутренний ободок рамки и нимб соединен тонкими линиями. Оглавие имеет вид горизонтального цилиндра. Подобные композиции характерны для конца XIV-начала XV вв. На некоторых подписанных иконках в стилистике «замочной скважины» изображен Николай Чудотворец[11]. Такие же контурные изображения известны на актовых печатях Великого князя Московского Василия Дмитриевича, княжившего в 1389-1425 гг.[12] В Новгороде схожий образец выявлен в слоях к.XIV — рубежа XIV-XV вв., интерпретирован как изображение Василия Кесарийского.[13]
На второй иконке – 3х2 см – представлен великомученик Никита, побивающий беса – рис.3, 12. Изображение святого показано стоящим в трехчетвертном повороте вправо. Он облачен в короткополую одежду, подпоясан. В высоко поднятой правой руке Никита держит вервие, замахиваясь на стоящего справа беса, которого держит левой рукой. Над изображением беса находится неразборчивая монограмма из двух букв. Композиция заключена в широкую рамку в виде выступающего бортика из двух валиков с частыми поперечными рубчиками между ними, оглавие имеет вид уплощенной бусины. Данный сюжет, иллюстрирующий хорошо известный эпизод жития мученика Никиты, получил наибольшее распространение в XV-XVII вв.[14] В целом, существует общепринятое суждение, что образки в форме киотца в целом характерны для изделий XV-XVI вв.[15]
Третья иконка – 2,2х2 см – подобной формы плохо сохранилась – рис.3, 11. Значительные утраты и потертости не позволяют реконструировать изображение. Угадывается широкий бортик по периметру и одиночная фигура, оглавие – плоская бусина.
К данному кругу древностей отнесена и подвеска-ангел – рис.3, 10. Точных аналогий не выявлено. Известны подвески, изображающие ангелов или парящих птиц, серебряные (д. Вески Владимирской обл. и Суздаль) и бронзовые (д. Кочергино Костромской обл. и д. Пирогово Московской обл.), однако их облик совершенно иной. Близки по стилистическим особенностям, но имеют значительно большие размеры и тщательную прорисовку «лиц» фигурки из коллекции острова Вайгач (святилище близ Новой Земли XII-XIII вв.[16])
Приведенный обзор показывает, что на Усть-Шексне были распространены широко известные типы данной категории предметов личного благочестия, а качество исполнения некоторых позволяет предположить местное производство. Большая часть находок датируются XII-XIII вв. – периодом расцвета поселения.
[1] Николаева Т. В., Чернецов А. В. Древнерусские амулеты-змеевики. М., «Наука», 1991, с..3.
[2] Переседов И. Г. Об амулетах-змеевиках и их связи с нательными крестами и иными предметами церковной культуры // Византия в контексте мировой истории. Материалы научной конференции, посвященной памяти А.В. Банк. СПб., Изд-во Гос. Эрмитажа, 2004, с. 108-121.
[3] Седова М.В. О двух типах иконок-привесок Северо-Восточной Руси // Культура средневековой Руси. М., 1974. с. 191–194; Седова М.В. Сложение местной иконографии местного литья во Владимиро-Суздальской Руси // Древности славян и Руси. М., 1988. С.272, 279.
[4] Станюкович, 2011. С.18, табл. V, 57-61.
[5] Мусин А. Е. Христианизация Новгородской земли в IX-XIV веках. С-Пб, 2002. С. 188, рис. 117; Соболев В.Ю. Волосковичи. Утраченный древнерусский могильник // Археология и история Пскова и псковской земли. Материалы научного семинара. Псков, 2001. С.219-227, рис.1, 6, 7.
[6] Седова М.В. Нательные иконки с изображением святого Георгия Ростово-Суздальской Руси (XI-XIII вв.) // Г.К.Вагнер – ученый и человек. М., 2006.
[7] Захаров С.Д. Древнерусский город Белоозеро. М., 2004. С.161, рис.38, 4; Макаров Н.А. Переход от язычества к христианству по материалам новейших исследований селищ и могильников на севере Руси // Московская Русь. Проблемы археологии и истории архитектуры. М., 2008. С 34, рис.4, 1-3.
10 Седова М.В. Ювелирные изделия Древнего Новгорода. М., Наука, 1982.
[8] Захаров С.Д. Древнерусский город Белоозеро. М., 2004. С.161, рис.38, 4; Макаров Н.А. Переход от язычества к христианству по материалам новейших исследований селищ и могильников на севере Руси // Московская Русь. Проблемы археологии и истории архитектуры. М., 2008. С 34, рис.4, 1-3.
[9] Гнутова С.В., Зотова Е.И. Кресты. Иконы. Складни. Медное художественное литье XI- начала XX века из собрания Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева . М., 2000. С.51, кат.58, с.46; Гнутова С.В. Новгородское медное художественное литье (мелкая пластика) XIV-XV вв.// Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода: Художественный металл XI-XV вв. М., 1996. Кат 93.
[10] Жарнов Ю.Э. Художественное медное литье из раскопок Владимира на Клязьме // РА, №1, 2000. С.191.
[11] Станюкович, 2011. С.27, табл. XIII, 198-202.
[12] Янин В.Л., Гайдуков П.Г. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. М., 1998. Табл.23, 424-426.
[13] Седова, 1981, Ювелирные изделия Новгорода (X-XV вв.). М., 1981, с.64, рис.20, 7.
[14] Векслер А.Г., Беркович В.А. Находки нательных крестов с изображением святого Никиты-бесогона из раскопок на ул.Б.Дмитровка в Москве // Ставрографический сборник. Кн.III/ V. 2005. Станюкович, 2011. С.37, рис.12.
[15] Николаева Т.В. Произведения мелкой пластики XIII-XVII в. в собрании Загорского музея. Каталог. Загорск, 1960. №52, 76.
[16] Финно-угры и балты в эпоху средневековья. // Археология СССР. М., 1987. Табл.IX, 15; Недошивина Н.Г. Ритуальные литые фигурки со святилищ острова Вайгач // Российская археология, №2. М., 1996. С.198-205