Есть на русском Севере город Вытегра. Впервые мне довелось увидеть его с палубы большого волжского парохода. Было это ранним утром в первых числах мая 2008 года, когда будущая зелень легкой дымкой парила в прибрежных березах, а день начинался рано – около пяти утра.
Весь пароход спал мирным сном, когда в этой рассветной, морозной еще тиши встретилась я с городом, о котором так много слышала от родных. Господь так устроил, что никто и ничто не мешали мне целиком переживать эту встречу. Правда, и спросить было не у кого. Просто вставало солнце в абсолютно чистом небе, издалека стали видны сверкавшие на солнце серебристые купола храма, я стала щелкать фотоаппаратом, пытаясь разглядеть очертания и всё ещё сомневаясь, что это тот самый город. Улицы, идущие вверх от реки, ручьи талой воды, стекавшие вниз, каменистые дорожки, небольшие, двух- и трехэтажные здания… Но вот солнце всё выше, теплоход – всё ближе к какой-то маленькой пристани, дебаркадеру, выкрашенному зеленой краской. Что на нем написано? Что за вывеска там? И вдруг – как вспышка молнии в моем мозгу – «Вытегра». И слезы, и восторг от того, что я узнала этот город издалека только внутренним чувством, которое в этот момент слышало Бога и всех, кто любил меня Его любовью.
Здесь в январе 1940 года родилась моя мама. Родилась в самый мороз Крещенского сочельника. Ее мама (моя бабушка) работала в столовой. Средоточием тепла в семье была ее мать, моя прабабушка, Анна Ивановна Великанова. Пережив смерть мужа (Осипа Ивановича Великанова) в ссылке в 1935 году, она вернулась к родным в марте следующего года, и всю жизнь – еще почти четверть века – жила с ними. Это сейчас, получив копии архивных документов, я знаю, что она была «поражена в правах», как тогда говорили. Это значит, что она не имела ни пенсии, ни карточек на продукты. И, по-видимому, даже не пыталась свои права восстановить. Я появилась на свет через восемь лет после ее ухода в мир иной. Меня назвали в ее честь – Анной.
Моя любовь к рассказам о прошлом проявилась в раннем детстве. Конечно, её проявила бабушкина любовь. – Вот это ясное, отчётливое чувство вины перед ушедшими и щемящей жалости к тем, кто идёт после тебя.
В бабушкином доме было много вещей из другого мира, — давнего, с Богом, который был в то время пугающе далёк и непонятен, мира с неизвестными понятиями и традициями. С вопросов об этих вещах, возможно, и начиналось узнавание. С мелочей. С коробки с пуговицами, которую ставили передо мной, маленькой, когда надо было чем-то меня занять. А там, среди швейных сокровищ, попадались большие, с красивым рельефом, шестисантиметровые в диаметре пуговицы. «А это от бабушки Ани старинного платья… А это — от ее пальто». В мире вокруг меня не было таких платьев и пальто, к которым бы подошли эти совершенно сказочные пуговицы. И я не могла не расспрашивать об этом. Помню, уже 18-летней студенткой, помогая бабушке, Людмиле Осиповне, на ее маленькой кухне, обнаружила в шкафу занимавшее много места очень большое, размером с полстола, с ручной росписью, блюдо. На мой вопрос, откуда оно и зачем вообще нужно, она ответила с какой-то снисходительной иронией: «Так ведь было время, когда поросят к столу подавали». Была настольная лампа из латуни с зеленым стеклянным абажуром, которую дома называли великановской. Были (и остаются) вязаные скатерти и покрывала — приданое моей прабабушки, изготовленное монастырскими умелицами.
Так выросла моя любовь к тому, чего никогда не видела, но благодаря бабушкиной любви к тем, ушедшим людям, ушедшей жизни, — выросла и уверенность в том, что непременно увижу. И потом, не только в детстве, но уже в юности моей, я просто говорила бабушке: «Расскажи мне о Великановых». И она рассказывала. Так поразительна для меня была сама информация, что она с детства заняла в моей душе какое-то исключительное место. – Как тайна, которую когда-то предстоит разгадать.
* * *
Отец моей бабушки Осип Иванович Великанов родился 1 сентября 1872 года (все даты до 1918 года здесь даны по старому стилю). В метрической книге Параскевинской церкви Верхнепятницкого погоста за тот год есть запись: «1 сентября рожден, 3 сентября крещен Иосиф». Родители – «деревни Желвачевой государственный крестьянин Иван Семенов Великанов и законная его жена Евфимия Иванова, оба православные». В Желвачевой позднее родилась и выросла и моя бабушка, его единственная дочь. В разное время Вытегра относилась к Олонецкой губернии, Ленинградской, Вологодской областям. Сегодня Желвачевой нет на карте. Хотя она – жива, и в этом мы смогли убедиться летом 2018 года. Но об этом позднее.
В юном возрасте мой прадед подростком попал на Соловки. В те годы там существовала традиция содержания и воспитания подростков-трудников. Училище для крестьянских детей и трудников было открыто монастырем в 1859-1861 гг. Летом при монастыре проживало около ста пятидесяти крестьянских детей, обычно выполнявших самые малоквалифицированные работы. Остававшихся на зиму мальчиков после работы собирали для обучения грамоте, письму и Закону Божию, истории и географии. Кроме этого, мальчиков 12-14 лет обучали в школах, созданных при монастыре, мастерству иконописца, резьбе по дереву и кости, обработке металла, а также столярному, бондарному, слесарному, портному, сапожному делу. С мальчиками занимались не только монахи, но и наставники-учителя. Ребят учили грамоте и наукам, в распорядке их дня были труд и молитва. В 2016 году я побывала с паломниками на Соловках и жила в здании того самого «Училища для трудников», в котором, возможно, обитал когда-то и прадед. Во всяком случае, прямо при входе в Училище мы обнаружили небольшую экспозицию фотографий целых классов таких вот подростков, одинаково одетых в хорошие, теплые тулупы и шапки. Сколько я ни вглядывалась в их лица с трепетом в сердце, ни одно не показалось мне родным. По словам бабушки, Осип Великанов провёл на Соловках два года.
Алексей Тимофеевич Клюев с сыном Николаем
Его рано женили, — рассказывала бабушка. Кто именно? По-видимому, определённым влиянием на Осипа Ивановича, да и в целом на желвачевское сообщество, обладал Алексей Тимофеевич Клюев, с 1890 по 1915 годы служивший сидельцем в винной лавке, деревянное здание которой, расположенное в Желвачовой, государство арендовало у Великановых. Таким образом, Клюевы четверть века жили у Великановых («во флигеле» — как пыталась пояснить мне моя бабушка, рассказывая об их взаимоотношениях). А.Т. Клюев, отец известного русского поэта, ранее служил урядником и, по-видимому, был человеком сильной воли, вызывавшим уважение у окружающих.
В 1890 году Осипу Великанову было 18 лет и он уже был женат на Марфе Рощепериной. Видимо, этот брак породнил Великановых с Клюевыми, поскольку ту же фамилию носила в замужестве дочь Алексея Тимофеевича Клавдия. Это в ее петроградских квартирах позднее обитали русские поэты Николай Клюев и Сергей Есенин.
В начале ХХ века Осип Иванович овдовел. В 1908 году он женился на 22-летней Анне Ивановне Копотевой, старшей дочери урядника на Мегре.
Анна Ивановна и Осип Иванович Великановы
Анна Ивановна работала учительницей в церковно-приходской школе и была человеком хорошо образованным для своей среды. Предположительно, ее нашел для Великанова тот же Алексей Тимофеевич Клюев, который не мог не быть знакомым с коллегой по службе Иваном Федоровичем Копотевым. Кроме того, Анна Ивановна была ровесницей Николая Клюева и училась в одном «потоке» школы с ним. А также нельзя забывать и о том, что все они были потомки старообрядцев, и знакомства для брака не могли произойти где-то случайно.
Анна Ивановна была родом из большой семьи, в которой было одиннадцать детей. Сохранилось свидетельство о рождении, в котором сказано, что родилась она 4 июля 1886 года в деревне Коштуги Вытегорского уезда Ленинградской области. Родители – Иван Федорович и Ирина Петровна Копотевы. Будучи старшей, она была настоящей опорой близким. И по-видимому эта роль сохранилась за ней на всю жизнь, потому что уже даже после всех испытаний 30-х годов, в середине ХХ века в доме её дочери (моей бабушки) часто собирались, а порой и временно обитали её многочисленные сёстры.
Копотевы
В 1912 году у Великановых родилась дочь Людмила, которую домашние называли Людей. Метрическая книга той же Параскевинской церкви Верхнепятницкого погоста хранит запись за номером 32 о том, что «17 августа была рождена, а 18 августа крещена младенец Людмила». Родители ее – «деревни Желвачовой крестьянин Иосиф Великанов и законная жена его Анна Иванова, оба православного вероисповедания». Восприемниками были «деревни Сидоровой крестьянин Виктор Иосифов Рощеперин и полицейского урядника 3-го участка Вытегорского уезда Кондушской волости Мегорского прихода Ивана Копотева дочь Екатерина Иванова». Крещение совершили священник Александр Волокославский[1] и диакон Георгий Толстов.
Людмила Иосифовна Великанова. 1915 год.
* * *
Кем был Осип Иванович Великанов? Чем занимался? «До революции работал подрядчиком у Савушкина, — рассказывала бабушка. – Возил лес за границу, а заграница тогда была – Прибалтика, Финляндия. Потом, когда революция случилась, работал в гортопе помощником Кирова по отоплению».
В карточке ссыльного О.И. Великанова значится: «бывший лесопромышленник, кулак». В следственном деле «О выселении кулака Осипа Ивановича Великанова» 1931 года (Государственный архив Вологодской области, ф.1692, оп.1, д. 33) о его жизни и деятельности говорят следующие строки из «Характеристики»: «Великанов женат на дочери б. урядника Копотева. До революции имел пахотной земли 10 га, покосу 25 га (нрзб.) лучших угодий. Обрабатывал исключительно наемным трудом, брал поденщины по 40 чел. в день и держал по два работника при сельском хозяйстве, и на отрядных работах в тяге держал 50-60 лошадей и погонщиков к ним, извлекая большие барыши. Был подрядчиком в Шаньской запани по сплотке, разделке и погрузке лесоматериалов, эксплуатируя сотни рабочих. Также брал сплавы отрядно от бывших лесопромышленников, за счёт чего обогател и перед революцией превратился сам в лесопромышленника, усиливая эксплуатацию трудящихся в невыносимых для жилья помещениях рабочих в лесу…Лично трудом Великанов не занимался до последнего времени, постоянно разъезжал в Ленинград, имея там связь неизвестно с кем, но был преждевременно знаком с предстоящими задачами, что давало возможность скрыть ценное имущество…»
Великанов с Пянтиными. Петроград. 1929 год.
На самом деле, в Ленинграде Великанов работал. «Принадлежа по рождению и социальному положению к числу крестьян хлебопашцев д. Желвачовой, я после революции, не теряя связи с сельским хозяйством, занимал следующие должности в областях лесной промышленности и транспорта Союза ССР, — пишет он в заявлении в Андомский райисполком 18 апреля 1930 года. – 1.Работал сотрудником при Петроградском городском Комитете по снабжению топливом с сентября 1917 по 20 марта 1919 года;
- С 21 марта 1919 года по 19 августа 1920 года состоял заведующим Андомским районом Северного Областного Комитета лесной промышленности и одновременно работал в отделе заготовок и снабжения по Комиссариату имущества республики и по народному просвещению;
- С 19 августа 1920 года по 19 февраля 1921 года работал инспектором Главлескома по сплаву, транспорту и судостроению;
- С 19 февраля 1921 года по 11 июня 1922 года работал уполномоченным Главлескома по сплаву, транспорту и судостроению в районах Вытегорского и Белозерского уездов;
- С 11 июля 1922 г. по 13 ноября 1923 года работал в Тресте «Петролес» помощником управляющего Водно-Шаньского района;
- С 13 ноября 1923 года по 4 января 1924 года работал инспектором Транспортного Управления Петролеса в губерниях Петроградской, Череповецкой, Новгородской и Карельской Коммуне (ныне Карелия)..».
Заявление имело целью вернуть себе и жене избирательное право, которого лишил его местный сельсовет. К заявлению прилагались копии десяти весьма ценных мандатов. Процитируем здесь некоторые из них.
«Р.С.Ф.С.Р. Совет Народного Хозяйства Северного района. Областной комитет лесной промышленности, 21 марта 1919 года. Удостоверение. Предъявитель сего Заведывающий Андомским Районом Осип Иванович Великанов является ответственным представителем утвержденного Главным Лесным Комитетом Отдела Водного Транспорта Северного Районного Комитета лесной промышленности, обслуживающего всю перевозку дров в Общерайонном масштабе, а посему все местные организации, как то: Советы Губернские, Уездные, Волостные, Сельские Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов, все Совнархозы, Гублесы и уездлесы, а равно водной Коллегии и Речной охраны, и все прочие государственные и общественные организации Северного Района обязаны оказывать ему всякое содействие, и ему предоставляется право срочного проезда на всех служебных, пассажирских и буксирных пароходах, и внеочередных переговоров по телефону всей Мариинской Системы. Все лица и организации, виновные в препятствии деятельности О.И. Великанова, будут подвергаться строгой ответственности. Председатель Совета Народн. Хоз. И. Иванов. Председ. «Райлескома» С.Н.Х.С.Р. И. Рудаков. Военный комиссар Мариинского Областного Управления Водного Транспорта Молотов».
Жителю цивилизации 21-го века, может быть, сложно понять тот факт, что дрова столетие назад были стратегическим видом топлива. Газ и нефтепродукты еще не имели широкого применения для отопления зданий, топили дровами, и их отсутствие было чревато массовым недовольством новой властью. А ведь речь шла об отоплении двух крупнейших городов России – Петрограда и Петрозаводска. Обязанности уполномоченного Великанова заключались в следующем:
«1. Принять все подготовительные меры к будущему сплаву…
- Принять меры к сохранению сплавного инвентаря.
3.Выяснить и пересмотреть места постановки запаней.
- Выяснить и учесть дрова и лесные материалы на берегах.
- Наблюдать за производящейся заготовкой для сплава дров и бревен, инструктировать и давать указания лесозаготовителям по всем техническим вопросам…
…Наблюдать за выполнением утвержденного Главлесом плана лесозаготовок…\
…Требовать копии всех сведений о лесозаготовках в конторах и на местах.
…Сообщать на каждое 1-е число раз в месяц о заготовке и вывозке к берегах дров и бревен. Сообщать Отделу сплава о всех мерах, кои необходимо принять к более успешной заготовке и вывозке, а также о всех случаях нецелесообразного ведения дела.
…Для успешности исполнения возложенных на него обязанностей тов. Великанов имеет право: получать для служебных поездок вне очереди билеты по железным дорогам, пользуясь служебными, делегатскими и особого назначения вагонами, а равно паровозами, следующими отдельно. Пользоваться прямыми проводами и телефонами между городами и др. местностями Северного района, а также посылать вне очереди телеграммы по литерам. Пользоваться для передвижения почтовыми и обывательскими лошадьми».
Знала ли обо всех этих подробностях рабочего уклада Людя Великанова? Наверное, знала, ведь эта деятельность пришлась на ее сознательный вполне возраст. Мне она об этом много лет спустя рассказывала неохотно и как-то полушепотом. Помню ее рассказы о том, что Осип Иванович работал «стол в стол с Кировым», и тот будто бы бывал в Желвачовой на охоте – «приезжал в галифе, черной косоворотке». Как бы то ни было, Великанов много работал и часто бывал в Петрограде-Ленинграде.
А потом он сполна испил чашу русских страдальцев 30-х годов ХХ века. Ему было 59, когда его подвергли раскулачиванию, описали имущество и вместе с женой выслали в далекую Якутию, на золотые прииски. Весь драматизм этого момента жизни и истории виден в переписке, сохранившейся в следственном деле «О выселении кулака Осипа Ивановича Великанова» 1931 года.
«Решения бедняцкого и общего колхозного собрания утвердить, Великанова вместе с его семьей в числе 1 ч. выселить, как особо социально опасного для колхозного строительства, ярого противника всех мероприятий партии и соввласти, кулака, б.
крупного лесопромышленника, всё время эксплуатирующего батрачество и крес-во, …индивидуально обложенного с/х налогом лишенца, проживающего в сельсовете сплошной коллективизации, где обхвачено колхозами 54 % дворов» (сохранена орфография и пунктуация оригинала).
Отчаянные попытки восстановить справедливость не имели успеха. 27 марта 1931 года Великановы покинули Желвачеву. Бабушка рассказывала, что провожать их вышла вся деревня (по данным переписи, там было 9 дворов и около 50 жителей). Кто-то плакал.
Их направили на реку Алдан в Якутии. Точнее, к тому месту, где в эту реку впадает ручей с названием Незаметный, в котором в начале 1920-х было обнаружено золото. Тогда это был русский «клондайк» со всеми прелестями разгульной жизни. Грабежи и разбои были обычным делом. «Бороться с преступностью и бандитизмом в том вавилонском столпотворении приходилось с помощью дивизиона ОГПУ. Вооружены были коммунисты, комсомольцы и совслужащие», — сказано в одном историческом исследовании об истории города Незаметный. Обстановка изменилась в начале 30-х – со становлением органов власти и налаживанием снабжения продовольствием.
Бабушка Анна Ивановна Великанова рассказывала, что пришли они с группой таких же раскулаченных на совершенно голое место. «Приехали, а дома вот такие, — пересказывала бабушка слова бабы Ани, — на сруб из четырех бревен натянута палатка. Пришел комендант и первый раз собрал всех ссыльных – мол, чем заниматься думаете? Великанов сказал: позволь первым делом баню поставить. И поставили. Потом избы начали строить, и к зиме уже все ссыльные в новые избы вошли». Жили трудно. Рубили лес. Мыли золото. А бабушка Аня (какая же бабушка – ей было всего 45!) умела стегать одеяла, и этим удавалось подрабатывать.
В 1933 году поселку Незаметный дали статус города. А в 1939 году назвали его городом Алдан.
Осип Иванович приехал туда уже очень больным человеком. В архивном деле хранится медицинская справка от 1931 года, в которой сказано, что он страдает миокардитом и атеросклерозом. (Доктор, по-видимому, не сочувствовал пациенту, у него были другие задачи, и потому в справке приписал: «Трудоспособен, т.к.вышеуказанные заболевания не в резкой форме и носят хронич.характер»). Весной 1935 года после бани простыл, заболел воспалением легких (так рассказывала бабушка Аня) и 17 мая умер. По рассказам бабушки, похоронили его в скале, в положении сидя, поскольку в этом крае вечной мерзлоты выкопать могилу в мае было невозможно.
Анна Ивановна Великанова вернулась в Вытегру полгода спустя. Рассказывали, что она была закутана в клетчатый английский плед с кистями. Он и сегодня хранится у нас дома.
* * *
Справки о реабилитации Осипа Ивановича и Анны Ивановны Великановых я получила в сентябре 2017 года. И только тогда поняла, что Анна Ивановна была все те годы лишенкой. Подробности судьбы Осипа Ивановича удалось узнать осенью 2017 года, точнее – 26 октября, когда по предварительной записи мы с дочерью побывали в читальном зале Государственного архива Вологодской области и получили в руки то самое «Дело о выселении кулака Осипа Ивановича Великанова».
17 мая 2018 года по благословению владыки Вениамина священник Иверской церкви города Рыбинска Димитрий Садовский совершил чин отпевания раба Божия Иосифа. А 30 мая мы с детьми отправились в Вытегру – увидеть своими глазами места Великановых.
Река Андома
Идеальные дороги, чистые озера и леса, хрустальная чистота воздуха – так встретил на Русский Север. Гостиница на берегу холодного Тудозера, расположенная в центре большого одноименного поселка, была совсем недалеко от желвачовской дороги. Первый день был экспедицией в Желвачову. И вот крепкая грунтовая дорога вдоль речки Андомы ведет нас к центру сельского поселения – Макачовой. Еще километр – и мы на холме, у руин Параскевинского храма Верхнепятницкого погоста. От небольшого деревянного храма XVII века остался только сгнивший нижний венец. А в его периметре, как прихожане на службе, тесно стоят молодые березки, среди которых внизу растут кусты смородины.
Погост этот почитаем – на нем стоит новый деревянный крест, воздвигнутый тщанием православных, и здесь же небольшой деревянный домик для свечей, установленный на предполагаемом месте погребения Клюевых – родителей поэта. В Вытегре ежегодно проводят чтения памяти поэта, и посещение Верхнепятницкого погоста – непременная часть их программы. Мы же с детьми, поставив свечу, пропели литию всем родным, не забыв, конечно, помянуть и Клюевых. И поехали дальше – Желвачова была впереди. И вот они — пять сохранившихся домов над Андомой. Но посреди деревни – новый дом! Большой современный сруб под красной крышей, забор из профнастила, открытые ворота… Нет, войти мы не решились. Довольно было того, чтобы видеть своими глазами и знать, что жизнь вернулась в эту деревню. Прошли деревней, потом немного – лесной дорогой. Умылись в Андоме. И – в обратный путь.
Была суббота. На вечернюю полиелейную службу накануне воскресного дня мы попали в кладбищенском храме села Андомский погост. А на литургии посчастливилось побывать в старинном Сретенском храме Вытегры. Том самом, который десять лет назад я снимала, стараясь издалека разглядеть его очертания с приближавшегося теплохода. Еще не зная, что это и есть Вытегра.