Минувшей осенью не стало Светланы Всеволодовны Вейде (4.05.1938 – 18.09.2018). Более чем на четверть века пережив своего супруга, педагога, краеведа, публициста Дмитрия Владимировича Романова, она была связующим звеном для всех активных членов современного рыбинского краеведческого сообщества. В ее небольшой, наполненной документами и предметами прошлого квартире часто в неформальной обстановке собирались увлеченные историей Рыбинского края люди. С ее помощью вели поиски, обсуждали находки, знакомились. Она нередко знакомила гостей со своими сокровищами – фотографиями, письмами, публикациями, и предметами, хранящими память о выдающихся наших земляках.
Светлана Всеволодовна была правнучкой Александра Николаевича Ливанова (1846-1922), священника села Александрова Пустынь. В память о ней накануне ее 81-го дня рождения мы обновили и дополнили публикацию Д.В. Романова об этом выдающемся земляке, поместив в нее фотографии из ее личного архива.
…Было раннее июньское утро 1922 года. Когда город еще спал, из ворот дома №26 на улице Гоголя выехала телега, запряженная старой лошадью. Это было печальное зрелище: она везла грубо сколоченный из некрашеных досок гроб без венков и цветов.
— Кого хороните? – спросил одинокий прохожий.
— Священника Ливанова, — последовал ответ.
Любопытный равнодушно зевнул и отвернулся. Так, тихо и незаметно Рыбинск проводил в последний путь Александра Николаевича Ливанова, оставившего заметный след в истории Рыбинского края.
Прежде чем говорить о жизни и общественной деятельности этого человека, нужно сказать несколько слов о том, как многие десятилетия в нашем государстве смотрели на религию и на священнослужителей – прошлое русской православной церкви долгое время отделяла от нас плотная завеса домыслов и фальсификаций. Было время, когда русские люди шарахались от одного только слова «священник», так как религия была объявлена ложью, дурманом и ересью, а служители церкви – захребетниками и угнетателями русского народа. Их арестовывали и расстреливали, или отправляли на верную гибель в сибирские лагеря. Храмы подвергали безжалостному грабежу и разрушению. Сохранившиеся церкви, соборы и монастыри – бесценные памятники русской культуры – являют нам красоту и печаль, величие и упадок, нашу славу и наш позор. И когда завеса падает, мы начинаем, кажется, понимать, что православие как философия и мировоззрение с незапамятных времен было неотъемлемой частью общей культуры народа. Больше, чем просто религия. Я не буду говорить прописные истины, что из среды духовенства вышли многие великие люди. Однако мне хочется написать о наследии, которое оставило нам рыбинское духовенство.
Во второй половине ХIХ — начале ХХ века в Рыбинске и Рыбинском уезде насчитывалось около пятидесяти священников. Почти каждая семья духовного звания выдвинула из своей среды людей, оставшихся в памяти Рыбинска, страны или мировой цивилизации. Приведу несколько примеров. Четыре сына и дочь протоиерея Спасо-Преображенского собора Алексея Золотарева стали выдающимися людьми. Сергей Алексеевич, репрессированный в 1930-е годы, был профессором-филологом, автором книг по истории русской литературы, первым председателем Всероссийского общества учителей. Николай Алексеевич был участником революционного восстания в Иркутском военном гарнизоне. После поражения революции эмигрировал во Францию. Погиб в сражении на Марне в 1915 году, удостоен высшей награды Франции – ордена Почетного легиона. Алексей Алексеевич был писателем и краеведом, председателем Рыбинского научного общества, другом А.М. Горького, И.А. Бунина, Ф.И. Шаляпина. Был репрессирован в 1930 году, находился в ссылке на севере. Вернувшись домой, бедствовал, умер в крайней нищете. Был реабилитирован в 1989 году. Младший их брат, Давид Алексеевич, профессор Петербургского университета, этнограф, погиб в период репрессий в 1937 году. Память о братьях сохранила Мария Алексеевна, научный сотрудник музея Революции в Москве.
Выдающийся русский востоковед, впервые в мире расшифровавший тангутские письмена, Николай Александрович Невский (1892-1937), был внуком священника Спасо-Преображенского собора Николая Соснина. Невский был репрессирован, а в 1961-м посмертно стал лауреатом Ленинской премии. Племянник церковного старосты из Арефинского района стал выдающимся физиологом с мировым именем. Это А.А. Ухтомский, окончивший Московскую духовную академию и естественное отделение Петербургского университета. Еще один потомок рыбинского священника, сын настоятеля Вознесенско-Георгиевского прихода о. Валентина Стратилатова, Петр Валентинович Стратилатов – выдающийся ученый, член-корреспондент Академии наук, автор книг и учебных пособий по математике. (…)
* * *
На 21 версте от Рыбинска по дороге к Большому селу, на правом берегу реки Черемухи, есть село Александрова пустынь. Свидетелем больших исторических событий была эта местность. Татарская конница Золотой орды, как туча, пролетела над Александровской пустынью, устремляясь на реку Сить, где в кровавой битве ее встретили русские воины. Польская шляхта в «смутные времена» 1610-1612 годов огнем и мечом прошла по соседним деревням и селам Александровской пустыни, о чем свидетельствуют «холмы»- братские захоронения местных партизан, боровшихся с польскими интервентами. Здесь владели землями русские бояре и князья Трубецкие, Мстиславские и Романовы.
В XVI—XVIII веках в Александровой пустыни находился мужской монастырь, основанный местным жителем Александром Мотовиловым. Вотчинными грамотами жаловали монастырь цари Иван Грозный, Михаил Федорович и Алексей Михайлович, и даже лже-Дмитрий дал ему подтвердительную грамоту вместо прежней. Рядом с монастырем в 1678 году Василий Мотовилов поставил каменную церковь, которая и сохранилась до нашего времени.
После закрытия монастыря в 1764 году в этой церкви появился молодой священник Ливанов, ставший основателем духовного рода Ливановых, служивших более 150 лет в храме Александровой пустыни, проповедуя добро и милосердие. Первого Ливанова сменил сын Иван, а затем внук Николай — человек любознательный, составивший интересные записки по истории местного края. Известный ярославский краевед В.И. Лествицын упоминает о нем в статье «Александрова пустынь», опубликованной в 1871 году («Ярославские губернские ведомости», № 27).
«Записка об этом селе, составленная в 40-х годах местным священником Николаем Ивановичем Ливановым об основании здесь монастыря, представляет следующее: «По словесному преданию старожилов известно, что некогда один дворянин Александр Мотовилов, занимаясь звериною ловлею, заблудился в лесу и несколько дней не мог найти пути для выезда из оного. Дал обет Богу выстроить храм на том месте, куда выедет, а по выезде на то место, где ныне существует храм, исполнил обет свой, построив храм. И думать надобно, не один только храм выстроил означенный Мотовилов, но и весь монастырь, получивший название от имени строителя, в который… он пожертвовал и свои вотчины с землею. Местному священнику Н.И. Ливанову известно было, что в Санкт-Петербурге, в Александровской лавре, есть колокол веса неизвестного, увезенный из Александровой пустыни в царствование Петра I, на котором слышно высечены год пожертвования оного и имя пожертвователя в Ярославском уезде в Александровой пустыни». Известно, что рукопись Н.И. Ливанова хранилась в личном собрании В.И. Лествицына.
…Как возникла фамилия Ливанов и откуда ведет свою родословную эта семья? Журнал «Наука и жизнь» за 1971 г. (№7 стр.59) в статье «Русские фамилии» пишет: «Ливанов. Истоки фамилии различны: Ливан — либо сокращенная форма старинного имени Ливаний, либо усеченная форма имени Селива. Не исключение и семинарское происхождение фамилии от церковнославянского «ливан» — ладан, либо от страны Ливан, где рос и почитаемый христианской религией кедр ливанский, из которого добывались ароматическая смола, употребляемая в православных богослужениях. Кстати и от страны Ливан происходит и имя Ливаний, с которого мы начали».
Самой яркой личностью в родословной этой фамилии был Александр Николаевич Ливанов, родившийся в 1846 году. После окончания Ярославской духовной семинарии он три года учительствовал в Рыбинске. Впервые имя Ливанова встречается в официальной печати в 1869 году, когда рыбинское земство благодарит лучших учителей города за успехи, достигнутые в деле народного образования. В этом же году Александр Николаевич женился, а через три года, после рождения первенца, уехал в Александрову пустынь и, заменив престарелого отца, стал служить в церкви священником.
о. Александр Ливанов
Материальное положение священнослужителей было незавидное. На заседаниях Рыбинского земства даже поднимали вопрос о его улучшении. Да и в художественной литературе встречаются примеры нищенского существования служителей церкви. Достаточно вспомнить дьячка Трифона, родителя Гриши Добросклонова — «народного заступника» в поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»:
«…Беднее захудалого,
последнего крестьянина жил Трифон.
Две коморочки: одна с дымящей печкою,
другая в сажень — летняя, и вся тут недолга;
коровы нет, лошадки нет, была собака Зудушка,
был кот — и те ушли…»
Примерно в таких же условиях находился и Александр Николаевич, рассказывавший об этом в своих воспоминаниях. «На настоящем месте своего служения первоначально поселился я в доме своего родителя, отстоящем от церкви около версты, где и жил целый год с семейством в одной тесной шестиаршинной комнате (4,9 кв.м). Отсюда переселился в купленный у псаломщика дом близ церкви; затем перебрался через три года в другой дом, устроенный собственно для настоятеля церкви, в котором и жил два года; когда же этот дом сгорел, то с четверыми детьми возвратился опять на старое пепелище — в родительский дом, где и жил около четырех месяцев, до устройства нового дома«.
Семья росла, требовались средства на ее поддержание, и Ливанов берет дополнительную работу: в 1878 году устраивается преподавателем в местной школе, хотя и учителя тогда жили не лучше чем священники. Если жалованье учителя в то время колебалось от 120 до 200 рублей в год, то оклад священника, работавшего в школе законоучителем, составлял 70 рублей. Такую сумму получал отец Александр Ливанов.
Казалось, худо-бедно, но все-таки жизнь начинала входить в нормальную колею: семья устроилась в новом доме, росли дети, появилось материальное подспорье — дополнительная работа в школе. И вдруг судьба обрушила на голову молодого священника страшный удар. В ночь на 29 апреля 1879 года от тяжелых родов скончалась Анна Васильевна — его любимая жена. Александр Николаевич остался вдовцом с четырьмя детьми в возрасте от 2 до 7 лет. Во время погребения и в сороковой день после кончины жены, а также год и два года спустя Ливанов выступал с речами, в которых говорил о постигшем его горе. Несмотря на то, что с тех пор прошло 110 лет, написанные им обращения невозможно читать без сочувствия. «Год уже минул, как мы расстались с тобой, милый друг мой! Крепко запечатлелась в памяти моей та редкая и постоянная любовь твоя ко мне, нежная и предупредительная заботливость твоя, с которой ты всегда относилась ко мне и детям, так что и смерть, нежданно подкравшаяся к тебе, застала тебя не за праздным каким-либо делом, но за трудом для детей (И накануне смерти, больная, сидя в постели, чинила детское белье). Дорогая труженица! И на смертном орде своем, среди невыразимо тяжких страданий, ты не забывала детей, но рыдающим голосом твердила: «Детушки милые! Простите меня!». За что же прощать тебя, страдалица бедная дорогая?» Мы не забываем и не забудем тебя никогда…».
В заключение одного из своих выступлений Александр Николаевич сказал о медицинской помощи, которую Анна Васильевна оказывала крестьянским детям. «Покойная была оспопрививательницей; причем за труды и хлопоты довольствовалась только теми приношениями, какие в самых скромных размерах предлагались ей усердием родителей; во многих случаях эта услуга человечеству делалась даром, по бедности крестьян. По этому уже одному потеря «матушки» ценна для народа. «Когда-то еще из города придет фельдшер да привьет оспу детям, а тут она под руками!» Чтобы понять значение Анны Васильевны как медика-оспопрививателя, нужно знать, что на всю Николо-Задубровскую волость, где жили Ливановы, состоявшую из нескольких десятков деревень, она была в единственном числе.
Четыре выступления – речи Александра Николаевича, посвященные его детям на память о матери — в 1881 году опубликовал отдельным изданием Герман Александрович Фальк, владелец Рыбинской типографии. (Сын Фалька основал в 1908 году газету «Северный край». Когда в 1901 и 1903 годах у А.Н. Ливанова родились два внука, одного назвали Вадимом — в честь ярославского краеведа Лествицына, а другого Германом – в честь Фалька).
До конца своей жизни Ливанов оставался вдовцом; с одной стороны храня верность светлой памяти жены, а с другой, не имея возможности вторично жениться, так как был служителем церкви – священники по закону не имели права на второй брак.
Несмотря на семейную трагедию, Ливанов не замкнулся в своем горе, не утратил любви к жизни, он активно включился в общественную деятельность того времени.
Формирование характера и общественных взглядов Александра Николаевича совпало с периодом либерально-демократических реформ, которые проводил в России Александр II, — это амнистия политических заключенных, отмена крепостного права, создание земских учреждений, реорганизация судопроизводства, воинской повинности и т.д. Личность А.Н. Ливанова наиболее ярко проявилась в 80-х годах ХIX века, когда осенью 1879 года он был избран гласным депутатом Рыбинского земства.
Как особый вид местного самоуправления, земства возникли в центральных губерниях России согласно земской реформе 1864 года. Они ведали устройством и поддержанием дорог, статистикой, страхованием имущества, благотворительными и лечебными заведениями, начальным народным образованием, организацией почтовой связи и т.д. земства делились на губернские и уездные. Члены земского собрания, гласные-депутаты, избирались сроком на три года.
Рыбинское уездное земство занималось хозяйственными вопросами 16-ти волостей — Троицкой, Арефинской, Ивановской, Панфиловской, Сретенской, Глебовской, Копринской, Нижне-Никульской, Николо-Троицкой, Никольской, Николо-Кормской, Балобановской. Каждая из них включала в свой состав от 20 до 30 и более деревень. От всех волостей тайным голосованием избиралось по одному депутату-гласному для земского собрания. Финансовый механизм должны были составлять налоги с сельских жителей, а так как крестьянские дворы Рыбинского уезда отличались крайней бедностью, то материальный фонд земства пополнялся в основном за счет владельцев фабрик, заводов, мельниц и торговых лавок г. Рыбинска. Не случайно на одном из заседаний Рыбинского земства было сказано: «Рыбинское земство богато городом, уезд же при скудных средствах ощущает тяжесть земских налогов». Заседания земского собрания проходили в осенний период (октябрь-ноябрь), когда в сельской местности заканчивался сбор урожая. Если возникали неотложные вопросы, в любое время могли вызваться экстренные или чрезвычайные заседания. В промежутках между заседаниями текущими делами занималась земская управа, состоявшая из председателя, двух членов и секретаря, ведавшего статистической и финансовой отчетностью. Летом 1989 года писатель С. Залыгин, главный редактор журнала «Новый мир», выступая на съезде народных депутатов в Верховном Совете СССР, назвал земские учреждения самой демократической организацией в России.
Александр Николаевич Ливанов дважды избирался от Николо-Задубровской волости гласным Рыбинского земства — в 1879 -1882 и 1885-1888 годах. На заседаниях уездного земства он часто выступал с предложениями, касавшимися народного образования, здравоохранения и социального обеспечения. Так, например, 3 октября 1880 года Ливанов обратился к земскому собранию с заявлением о назначении пенсий служащим земства, 4 октября — о назначении младшего учителя в Николо-Задубровское училище, а 6 октября 1880 года Александр Николаевич выступил против деления учеников на православных и неправославных. При этом слушали доклад земской управы о неоьходимости оказать помощь реальному училищу, состоявшему при лютеранской церкви г. Рыбинска. Гласный Хомутов полагал отнестись сочувственно к вновь открытому училищу и назначить ему пособие по примеру пособия городскому училищу в размере 300 рублей. Гласный Мальцев (старообрядец) полагал необходимым предварительно собрать сведения, сколько в числе учеников имеется лютеранского и православного вероисповедания. Гласные Хомутов и священник Ливанов находили предложение Мальцева излишним, так как для земства, оказывающего пособие народному образованию, безразлично вероисповедание учащихся. Собрание прислушалось к ним и постановило оказать денежное пособие реальному училищу.
…Земский деятель А.Н. Ливанов заботился о здоровье крестьян и особенно беременных женщин той местности где он проживал. Осенью 1880 года он выступил с предложением о перенесении фельдшерского пункта из села Сретенье в Задубровье. «Народонаселение волостей Николо-Задубровской, Никольской, Чудиновской и Панфиловской в медицинском отношении находятся в очень бедственном положении, — говорил он. — Для оказания пособия заболевающим имеется для всех сих волостей единственный фельдшерский пункт, и то на окраине их — в Сретенской волости, куда в осеннее, а в особенности в весеннее время дорога от нас становится трудно проходимою, а для оказания пособия рождающему женскому народонаселению вовсе не имеется никакого пункта, почему в крайних случаях за помощью родильница приходится обращаться в г.Рыбинск, отчего и за дальностью расстояния, и по причине дурной дороги весною и осенью помощь приходит не всегда вовремя, что я даже имел несчастье испытать и в собственной семейной жизни…» По решению Рыбинского земства медицинский пункт с фельдшером и повивальной бабкой из Сретенья был переведен в Александрову пустынь.
Чтобы понять и оценить заботу А.Н. Ливанова о медицинском обслуживании местных крестьян, нужно знать, что в начале 80-х годов XIX века на весь Рыбинский уезд с его сотнями деревень и страшным бездорожьем приходилось три врача (Р.Р. Геркберг, М.С. Путятин, А.М. Сывороткин), три фельдшерских пункта и три повивальные бабки. А лечить им приходилось такие серьезные болезни как оспа, скарлатина, тиф, дифтерит и т.д.
(…) В 1887 году в газете «Ярославские губернские ведомости» №5, 6, А.Н. Ливанов опубликовал серию статей «Из сельской жизни» (Наброски сельского священника), которые по своей художественной форме и идейному содержанию напоминают ранние юмористические рассказы А.П. Чехова и крестьянские очерки Г.И. Успенского. Первая статья посвящена вопросам пьянства и воровства в крестьянской среде. «Известно, что наша волость доведена до последней степени обеднения, — писал отец Александр. — Это зависело от того, что во главе народа стояли лица, преданные не интересам народа, а своему собственному удовольствию. Легко только сказать: со дня обнародования Высочайшего положения 19 февраля 1861 года у нас переменилось шесть старшин, и только один из них сам сдал свою должность, а прочие все удалены по суду, последний же из этих «могикан» — за непроходимое, феноменальное пьянство. При этом старшине говорили: «Хоть не ходи в наше правление; совсем беспутное стало!». Даже на крыльце волостного правления появилась надпись карандашом: «Беспутное наше правление». (…) «Что такое сельский староста в действительности? — спрашивает Ливанов в третьей, заключительной статье, размышляя и делая обобщения о выборах, самоуправлении и администрации в крестьянском обществе. — Это — нуль в глазах общества. И такая ему цена вполне определилась выражением одной крестьянки, у которой я как-то спросил: «снесла ли она старосте оброк?»: «Придет и сам — не велик барин!». Сельского старосты в глазах крестьянского общества как начальника почти не существует: это ничто иное как сборщик податей, древний «мытарь», с той лишь разницей, что «мытари» были богаты от собираемого ими излишка с народа, а наши сельские старосты не только ничего не приобретают, а и собираемое-то ими зачастую пропивают и заканчивают свою службу нередко в остроге. Выборное начало в среде крестьянского общества с собственным самоуправлением является самой печальною аномалией, возбуждающей в душе грустные тяжелые мысли. Законодатель, призывая крестьянский народ к самостоятельной жизни и деятельности, держался той мысли, что кому же ближе и лучше знать и уметь исправить свои потребности и нужды, как не самому же народу — положение в принципе совершено верное. Между тем, на деле вышло совершенно противное. Со времени крестьянского самоуправления весь строй крестьянской жизни пошатнулся, основы семейной жизни распались; дети перестали почитать родителей, жены бросают мужей, мужья — жен; нравственность, религия упали, хозяйство в запустении. Где дом был в прежнее время, как полная чаша, теперь рвут его на части, потому что всем хочется воли и самостоятельной жизни. Пошли семейные раздоры, а с ними и крайнее обеднение народа. В настоящее время все радение волостной и сельской администрации о благе своего крестьянского общества исчерпывается лишь заботливостью о сборе податей и недоимок, а до нравственности и производительности крестьянского труда — ей нет никакого дела…»
* * *
Особое место в биографии А.Н. Ливанова занимает участие в работе Ярославской губернской ученой архивной комиссии. ЯГУАК была учреждена в 1889 году и первоначально состояла из 46 действительных членов. Эта комиссия объединяла лучшие силы ярославской интеллигенции из всех городов губернии. Она занималась вопросами истории, археологии, фольклора, архитектуры, живописи, литературы, этнографии и т. д. Активными членами комиссии были поэт Л.Н Трефолев, библиограф и литературовед Е.И. Якушкин — сын известного декабриста, коллекционеры И.А. Вахрамеев и А.А. Титов. Принимал участие в заседаниях комиссии и Виктор
Федорович Ливанов — двоюродный брат А.Н. Ливанова, настоятель Николо-Надеинской церкви в Ярославле, где находился знаменитый резкой иконостас, выполненный по эскизам-рисункам Ф.Г. Волкова — великого русского актера. (Труды ЯГУАК, выпуск 1, М., 1890г., с.3-4).
11 мая 1898 года комиссии доложено, что Е.И. Якушин, которому были переданы (по постановлению предыдущего собрания) для редакции рукописи: …священника А.Н. Ливанова «Свадебные обычаи в Николо-Задубровской волости Рыбинского уезда» и «Песни Рыбинского уезда», дал отзыв о них: свадебные обычаи можно печатать без всяких поправок и изменений…
8 октября 1898 года на заседании ЯГУАК представлены чертежи по восстановлению церкви села бывшей Александровой пустыни Рыбинского уезда и объяснительная записка к ним, составленные И.А. Тихомировым. Дело в том, что этот храм был одним из немногих трёхшатровых храмов на Руси (наряду с храмами Алексеевского монастыря в Угличе, ладимирской церковью в Ярославле. «Заслуживает ли этот памятник русского зодчества XVII века охраны от дальнейших искажений его первоначального вида и восстановления? – спрашивает в своем докладе И.А. Тихомиров. — Да, ибо в Ярославской губернии… он в полном своем виде является единственным пока известным в своем роде. Сделать сказанное следует тем более, что о восстановлении церкви хлопочет ее настоятель — А.Н. Ливанов, высказавший надежду найти и собрать, хотя не вдруг, нужные для этого средства».
* * *
… Последние годы жизни священника Александра Ливанова связаны с сыном Константином, которому в момент смерти матери было четыре года. От отца он унаследовал мягкость, доброту и эмоциональный характер (когда было свободное время охотно играл с детьми и никогда не наказывал их физически), тонкую наблюдательность (многие десятилетия вел дневники, где размышлял о жизни и человеческих поступках), любовь к труду и людям труда (уважал крестьян), стремление к знаниям и общественной деятельности (окончил Рыбинскую мужскую гимназию, Ярославскую духовную семинарию, потом, желая приносить людям реальную пользу, поступил на медицинский факультет Томского университета, откуда перевелся в Юрьевский университет (ныне Тартуский, одно из старейших учебных заведений не только в России, но и во всем мире) и окончил его в 1901 году). Сколько радости было в семье Ливановых, когда Константин вернулся домой! Александр Николаевич по-стариковски суетился, хотя был еще довольно крепок, не знал, куда посадить дорогого гостя, чем накормить, как приласкать. Он смущенно разводил руками, повторяя одну и ту же фразу: «Ах, как жаль, что мамочка не дожила до этого дня. Как бы она порадовалась вместе с нами!» И крупные слезы текли по его седой бороде.
Николо-задубровские крестьяне, толпившиеся около дома, громко разговаривали между собой.
-
Отец Александр сына встречает…
-
Старшего?
-
Нет, Костенька приехал…
-
Это который на дохтура учился?
-
Да.
-
Слава Богу, дождались, теперь у нас свой лекарь будет.
-
Говорят он в Сибирь ездил да еще в какую-то Истляндию…
-
Эх, мать честная! Куда его занесло!
-
В двух академиях занимался…
-
Зачем ему столько?
-
Много знать хочет… Во, какой сын у нашего батюшки!
-
Верно, точно так, правильно… — соглашались мужики, уважительно кивая головами
Опубликовано: «РЫБНАЯ СЛОБОДА» №4/2013.
Дополнено: 3 мая 2019 г.