13 января исполнилось 20 лет с того дня, как оставил этот мир архимандрит Павел Груздев. Этой круглой дате был посвящен вечер памяти, прошедший 15 января в конференц-зале Библиотечно-информационного центра «Радуга». Участники вечера поделились друг с другом множеством теплых и светлых воспоминаний, связанных с отцом Павлом. Вспоминали о нем и те, кто был знаком с батюшкой лично, и те, кто не застал его, но был знаком с отцом Павлом по рассказам и историям – поучительным и трогательным. На вечер приехали гости из Борка, Мышкина, Ярославля, Брейтова, всего больше ста человек. Атмосфера была теплой и дружеской. А еще на вечере звучали песни – любимая отцом Павлом «Ветка», которую зал пел хором, а также авторские песни, которые исполнили под гитару молодые священнослужители.
В настоящей публикации приведены фрагменты прозвучавших на этом вечере воспоминаний.
Протоиерей Александр Иванов, благочинный Мышкинского округа:
— Прошло уже 20 лет с тех пор, как Господь призвал архимандрита Павла из земной жизни. Но мне и сейчас кажется, что времени прошло куда меньше, словно всего года два только минуло. Сегодняшний мой рассказ об отце Павле – не мой. Это рассказ моей прихожанки. Звали ее Валентина Фомичева, а мужа ее звали Геннадий. Она очень часто ездила к отцу Павлу, оставалась ночевать. Там, как вы знаете, была сторожка – и никого из приезжавших к нему отец Павел не выгонял. Ведь раньше, чтобы добраться от Мышкина до Верхне-Никульского, полдня потратить нужно было. И вот она собралась однажды, приехала, переночевала. Хотела еще на денек остаться, но тут отец Павел ее из сторожки выгнал! Дал ей денег и наказал: «Срочно на автобус и срочно домой. Тебя дома ждут». Все так удивились – и она, и другие ночлежники. Но отец Павел так ее выгонял, что даже проводил до автобусной остановки. И вот Валентина приезжает домой – и… успевает своему мужу прочитать канон на исход души от тела… Вот и весь рассказ. Вроде бы – чего особенного? Ан нет, мои дорогие – когда уезжала она, муж-то был здравый…
Если вы скажете: были ли духоносные отцы помимо отца Павла? Конечно, были! Многие. И от них можно было получить и утешение, и наставление… Но отец Павел отличался особо. Когда мне говорили, порою даже священники: «Зачем ты туда едешь? Чего тебе там надо?», я всегда отвечал так: «Я еду к тому, у кого есть сердце, у кого есть простота, у кого есть любовь».
Иеромонах Сергий Барабанов, проректор Ярославской духовной семинарии:
— Сам лично отца Павла я, конечно, не знал. Но знал много людей, которые лично знали его. И если говорить о духовном преемстве – так ведь мы апостолов тоже не видели, однако никто не сомневается, что на священстве лежит апостольская благодать. Так и те из нас, кто не видел отца Павла, не могут сказать, что он далек от нас и что мы не знаем его. Буквально с детства я был воспитан на рассказах моего духовника, который ныне почил в монашестве, принятом как раз по благословению отца Павла, отца Валентина, в монашестве Валерия. А в храм, где я являюсь настоятелем уже почти 12 лет, ходит духовное чадо отца Павла – больше известный как «Толянко», — резчик по дереву, реставратор высшей категории Анатолий Суслов. Он-то мне и рассказал, как однажды отец Павел пригласил его в качестве пономаря исповедовать одну бабушку. Они пришли к этой бабушке в больницу, исповедали ее, выходят в коридор, а она им вслед кричит с кровати: «Батюшко, подожди! Одевай свой поповский фартук, я еще не все сказала!» Отец Павел послушно надел епитрахиль, вернулся к кровати умирающей старицы. Она и говорит ему:
— Батюшко! Я ведь самогонку варила.
— Прости, Господи.
— Так ведь я ее продавала.
— Прости, Господи…
— Так ведь я ее и разбавляла!
— Ах ты, зараза!
Такой вот пастырский юмор, которого сегодня нам так иногда не хватает. Отец Валентин, мой духовник, часто ездил к игумену Амфилохию. В то время отец Валентин страдал бессонницей уже около двух лет. В этой истории можно проследить параллель между преподобным отцом Амфилохием, ныне прославленным в лике святых, и отцом Павлом, который пока не прославлен – но на всё воля Божия. Когда отец Валентин поехал в отпуск в Почаев, отец Павел перед отъездом подарил ему маленькую советскую рюмку на шесть граней, и сказал: «Вот тебе рюмка, и никогда из нее не пей».
Приехал отец Валентин к отцу Амфилохию. И рассказал ему, что измучился бессонницей, ничего не помогает, духовник заповедовал не пить… Тем же вечером после ежедневного водосвятного молебна за вечерней трапезой отец Амфилохий вынес из хаты бутыль самодельного портвейна. И вот берет большущий граненый стакан, наливает его и говорит: «Валька, пей!» Отец Валентин отказывается: «Батюшка, не буду, старец заповедовал не пить…» Но отец Амфилохий на своем стоит: «Пей, а не то уходи вон отсюда!» Делать нечего, выпил. Проходит минуты две, отец Амфилохий ему наливает второй стакан. «Пей!» «Не буду!» «Я тебе сказал, пей!» Выпил. Просыпается через двое суток. Выходит из хаты на двор. А люди, которые во дворе были, смотрят на него странно, посмеиваются, отворачиваются… Отец Валентин подошел к матушке и спрашивает, почему это над ним смеются. А матушка, тоже посмеиваясь, отвечает: «Батюшка, так ведь отец Амфилохий двое суток молебна не служил. Потому что ты так храпел, что, когда начинали служить молебен, все смеялись, и молиться никто не мог».
Вот так старцы под юродством скрывали свой молитвенный дар, исцеляя людей и укрепляя их.
Валентина Александровна Романенко, старший научный сотрудник Музея И.Д. Папанина в Борке:
— С отцом Павлом я познакомилась в 1959 году, почти сразу после школы, когда приехала в Борок работать в институте в Борке. Помню первое о нем впечатление: я увидела невысокого худенького подвижного человека, который бежал в Борок – была очень сырая осенняя погода – и нес на плече свои сапоги. Мне потом сказали, что это отец Павел, священник. И он уже тогда очень меня заинтересовал.
Позже с отцом Павлом удалось познакомиться поближе. Отец Павел обычно сам выбирал себе друзей – и он подружился с моим мужем, Виталием Ивановичем Романенко. Называл его все время «Виташа», «Виташка». Заходил в гости, бывало. И вот как-то, году в 87-м, собирались мы однажды на день рождения к одному сотрудников. Уже оделись, и тут я в окно вижу: к нам отец Павел идет, и кого-то ведет. А мы уж в гости собрались, из еды готового ничего не было. И пришел к нам отец Павел, а с ним человек восемь молодых монахов и священников. Я собрала на стол: тушенку, капусту квашеную, картошки отварила. Посидели, поговорили… Потом они собрались и ушли. И только потом я узнала, что в тот день был пост – и никто из них не сказал, что пост, они сидели и ели, и никто нас не упрекнул.
А в 75-м году отец Павел, узнав, что мы собираемся ехать в музей в Ростов Великий, попросился с нами. Мы заехали за ним рано утром, и все вместе поехали в Ростов. И когда в Ростове мы все вместе ходили по церквям и музеям, отец Павел рассказывал нам о них. Причем, рассказывал так интересно, что все туристы, которые его видели, бросили экскурсовода и слушали его. Отец Павел был очень доволен.
Когда супруг мой умер, отец Павел его и отпевал. Крестил мою дочь, потом внучку. Так мы и общались в течение 30 лет, вплоть до его смерти. И до конца своей жизни он не терял своей веселости и удивительной бодрости духа.
Владимир Борисович Вербицкий, доктор биологических наук, заведующий лабораторией Института биологии внутренних вод РАН:
— Хочу рассказать вам историю о моей встрече в Борковской больнице в 93-м году с одним человеком. Встретились мы в отделении хирургии. Товарищи, заходившие навестить меня, упоминали периодически – «Парашютист сказал то», «Парашютист сказал это»… Я и спросил – а почему Парашютист? «А ты, — говорят, — сам его спроси, он тебе и расскажет». И вот сижу я в больничной столовой за завтраком, а напротив меня сидит человек с таким большим гипсовым воротником. Познакомились. И Николай рассказал мне эту историю. «Пил я. И пил до того сильно, что стали мне всякие рогатые хвостатые сущности являться. И до того допекли меня: «Кончай с собой, и всё тут»! И решил я с собой покончить. Пошел в сарай, взял керосин, облил себя, вышел на улицу и поджег. Пока одежка горела – еще ничего. А как пузо гореть начало – упал я на песок, закидал себя им, вроде обошлось… А «эти» опять на меня насели. И до того тошно – жить невозможно! «Иди, вешайся», — говорят – «А не захочешь, так мы тебя замучаем, на кусочки изрежем!». Ну, я в сарай пошел. Веревки не нашел, зато нашел старые трико синтетические. На них и повесился. А тут сестра мимо шла. Услышала шум, в сарай заглянула – и тут же на мотоцикл меня и в больницу. В хирургию. На второй этаж, (а есть еще и третий, цокольный). И вот лежу я в больничной палате, красота, лето, балкон открыт, птички поют. А тут опять рогатые пожаловали. «Ах ты так? – кричат. – Не хочешь с собой кончать, тогда мы твою мать сейчас на кусочки изрежем! А не хочешь – так с балкона сбросься, и все». Я со второго этажа с балкона и прыгнул… Глаза открываю – вокруг какие-то фигуры в белых халатах. На носилки меня, и обратно в палату несут. Врач пришел, осмотрел, рентген назначил. Только он вышел, гляжу, эти опять подступают. С циркуляркой. Ну что делать? Думаю, нет, теперь я по уму сделаю: на бетон и вниз головой. Только начал через балкон перелазить, и тут меня с соседнего балкона мужики увидели: «Колька! Ты куда?!» Тут у меня как пелена с глаз спала! Забрался я обратно, вернулся в палату, и как отпустило меня». «Николай, — говорю я, — а ведь что-то ты сделал в жизни такое, за что не дает тебе Господь уже четыре раза душу погубить. Ты подумай». Он задумался, а потом и говорит: «Вспомнил! Я отцу Павлу жизнь спас. Мальчишкой еще рыбачил как-то на лодке. А тут подошли отец Павел с монахами и попросили покатать их на лодке. Отплыли мы от берега, монахи пересаживаться стали, лодка качнулась – отец Павел за борт и упал. И ушел на дно. Я сразу весла бросил, и за ним. Смотрю, а он сидит на дне, волосы, в хвост забранные, наверх поднялись, сидит, пузыри пускает. Я его за этот хвост схватил – и наверх. Выплыли, а тут и монахи помогли. Откачали его. А он как начал меня ругать: «Ах ты, такой-растакой! Я-то только обрадовался, мучения мои закончились, ко Господу пойду. А тут – ручища за волосищи, да опять на мучения меня и вытащила!»
Вот на этом история заканчивается. Николай благополучно выписался. Но перед этим случилось мне оказаться в ординаторской. Смотрю, а на столе его история болезни. Вроде и неудобно, но раз такая история, думаю – посмотрю. И читаю: легкий ожог, смещение шейных позвонков, ушиб грудной клетки со смещением двух ребер. Больше ничего у него медики не нашли.
Вячеслав Михайлович Корнев, научный сотрудник Геофизической обсерватории Института физики Земли РАН (п. Борок):
Я отца Павла, может быть и знал, а он меня, скорее всего – нет. Я был один из многих, окружавших его. Никаких личных бесед между нами не было. Речь пойдет о случаях, когда мы – группа молодых оболтусов – соприкасались с о.Павлом непосредственно. Дело в том, что он по воспитанию был не только глубоко верующим, но и глубоко верующим советским человеком. И очень любил не слово, а понятие «субботник». То есть когда люди, забыв привычные заботы, выполняют работу, не приносящую ни денег , ни привилегий, а просто «для други своя». Будучи уже физически немощным, он с удовольствием руководил наведением порядка вокруг церкви и на кладбище. Был случай, когда Всесоюзный Ленинский субботник совпал с субботником, объявленным в Троицком храме Верхне-Никульского. Значительная часть борковчан тогда предпочла работать не на Ленина, а на о. Павла.
В конце концов, из довольно здоровых и адекватных мужиков в Борке сложилась более-менее постоянная группа, всегда готовая приехать в Верхне-Никульское на велосипедах и помочь чем надо. Далеко не все из нас были люди воцерковленные, скорее наоборот. Не знаю как кто, а я тогда и вовсе не был крещен. Мой друг Женя К. называл эту компанию «вольтерьянцами и гегельянцами». «Вольтерьянцы и гегельянцы» всячески старались уберечь церковь от мелких неудобств, которые ей охотно доставляла советская власть: кололи дрова, вывозили мусор, чистили двор. О. Павел приглашал нас за трапезу, читал «Отче наш», кормил, поил, и рассказывал разные лагерные и нелагерные истории.
Многие, наверное, знают о том, как однажды перед Пасхой о. Павел мыл алтарь, занозил руку, пошел вытаскивать занозу, а в это время обрушился один из барабанов летней церкви вместе с частью свода. «Вольтерьянцы и гегельянцы» участвовали в продолжении этой истории. Надо было хотя бы вчерне разобрать завалы из кирпича и превратившегося в щепки иконостаса. И мы взялись за это дело. А кто бы еще? Это сейчас в храмах полно народа, а тогда наш пастырь обращался к прихожанам запросто: «Бабки!» И это была чистая правда.
Сначала было довольно страшно: в главном своде зияла огромная дыра, ощерившаяся сотнями едва держащихся кирпичей. Внизу лежала гора битого кирпича, известки и расщепленных досок. Главной нашей задачей было найти в этой горе антиминс – как бы паспорт данной церкви. Первое время мы грузили и таскали носилки очень осторожно, все время поглядывая наверх и в ниши, куда можно было бы юркнуть в случае чего. Но постепенно работа вошла в нормальный ритм, а после обеда, который о. Павел благословил парой бутылок водки, дело и вовсе закипело. Однако работа была не однодневная и антиминс мы нашли лишь на следующий день. Обнаружил его наш друг, художник Ю. Захаров. Через некоторое время после этого события он принял священнический сан, а еще через пару лет стал настоятелем церкви Святой Троицы в селе Верхне-Никульское. Он меня и крестил. А дочку мою Александру крестил еще сам отец Павел.
Главное же впечатление, которое осталось у меня об о. Павле – это ощущение, что где-то рядом всегда бился живой пульс души. И сильной воли.
Протоиерей Анатолий Денисов, благочинный Брейтовского округа:
— Меня познакомили с отцом Павлом перед армией, в 78-м году. Мне много рассказывали о нем. А я очень шустрый был — да и сейчас еще остался такой же – и настолько мне было не до священников! Был на моей родине в Сибири отец Илья — полковник, такой внушительный… А тут какой-то шустрый батюшка, совсем он меня не впечатлил. А когда в армии, в Афганистане, ночью разбудили и послали машину с трупами разгружать… Тогда я сразу вспомнил и папу, и маму… И батюшку.
И когда я поступил в семинарию, в 82-м году отец Николай повез меня в Никульское. И так я прилип к этому батюшке! И по характеру мы одинаковы: я шустрый, отец Павел — еще шустрей… Первым делом повез он меня в Борок. И когда я увидел, как в то время его любили, это был для меня наглядный пример, что вот этот человек — Батюшка. Сегодня многие, говоря о нем, употребили два слова – эти слова сказал когда-то в прощальной речи отцу Павлу протоиерей Аркадий Шатов – любовь и простота. И эти два качества отец Павел выразил примером всей своей жизни. И это была такая сила! Этот человек надеялся на Бога, и благодаря его подвигам мы, те, кто был рядом с ним, получали то, что нигде более мы не могли бы приобрести.
Мы часто в жизни надеемся на слово. И в этом наша большая ошибка. Но так бывает, что слово-то это пустое… Вот если сейчас каждый человек в этом зале скажет одно и то же слово — слова будут одинаковые, а действия у всех разные. Потому что каждый вложит в свое слово свою жизненную печать. А отец Павел не надеялся на слово.
Была у нас такая история. Я сам родом из глухой деревни в Тюменской области. И вот друг мой, одноклассник Пашка Егоров – спивался. Полностью. Семья развалена, наломал дров, жизнь не мила, уже едва не веревку с мылом готовил. Надоело, мол, всё, ничего не получается. А тут открывает газету и читает: «Толька Денисов депутат в Пошехонье». Думает: «Это ж одноклассник мой, поеду к нему попрощаться перед смертью». И вот сижу я в своем доме в Пошехонье – и он заходит. Я обрадовался, конечно. Как же, друг мой приехал! А он и говорит – приехал попрощаться, спился, не знаю, как дальше жить. Я его в охапку: поехали, говорю, к отцу Павлу! И мы поехали. Я Пашке по дороге уже много чего рассказал, а все равно вижу: на грани человек. Никакого в нем желания жить. А отец Павел, может, в окошко нас увидел, кричит мне:
— Толянко!
— Батюшка, чего?
— Чего-чего… Сходи за водой, вот чего!
Захожу я с водой, объяснять начинаю батюшке: «Батюшка, вот, друг детства, тяжело…» И вижу, что отец-то Павел как будто меня не слышит! Как на стол подавал что-то, так и продолжает. Потом подходит к моему другу, кулак ему под нос сует и говорит:
— Пашка, не бросай.
А он ведь столько лекций прослушал, столько всяких слов ему говорили… И тут только «Пашка, не бросай»! Сегодня Павел Дмитриевич – начальник Газпрома в Тюменской области. А я, пока в семинарии учился, наверное, пол-семинарии к отцу Павлу перевозил…
Сейчас я живу в Брейтово – там в каждом доме он побывал! У красных и белых, у бедных и богатых, счастливых и несчастных – у всех. И для всех он всегда найдет теплое слово. Я много знаю в Брейтово людей, которые видели ту или иную сторону отца Павла, но этот человек, эта личность была настолько масштабной! Дорогие мои, он живой! А вы, будьте добры, ходите на могилку, вспоминайте в трудную минуту. Ведь отец Павел для нас сегодня – это пример человека, который полагался на Бога. И Господь давал ему всё.