Ирина Григорьева. ИЗ РЫБИНСКОГО КРУГА

Продолжаем тему. В 2010 году «Рыбинская среда» опубликовала фрагменты воспоминаний Николая Николаевича Никулина (1923-2009), профессора Санкт-Петербургской Академии художеств, ведущего научного сотрудника и члена Ученого совета Эрмитажа, специалиста с мировым именем по живописи Северного Возрождения. Николай Николаевич был родом из Погорелки Рыбинского района. Он преподавал в Академии западноевропейскую живопись, у него учились такие известные сегодня у нас искусствоведы, как С.Н. Овсянников, Т.С. Ртищева, И.Л. Хохлова, Е.П. Балагуров. Однако этим не исчерпывалась связь Н.Н Никулина с малой родиной. Его супругой более полувека была Ирина Сергеевна Григорьева – двоюродная сестра академиков К.Я. Кондратьева и В.Н. Кондратьева, а также известного художника-авангардиста П.М. Кондратьева. Она продолжает трудиться в Эрмитаже сегодня.

— Ирина Сергеевна, какова ваша тема?

— Я занимаюсь рисунками итальянской школы и храню их. (Речь идет о должности хранителя, существующей в музеях. – Прим. ред.). По образованию я филолог, попала в Эрмитаж, окончив Ленинградский университет. Тогда Эрмитажу были очень нужны молодые сотрудники, и я начинала здесь работать научно-техническим сотрудником, – так называли тогда лаборантов.

— Лаборант с высшим образованием?

-Да. В мои обязанности поначалу входило то, что связано с хранением, инвентаризацией экспонатов. Тогда было очень много предметов основного фонда, которые нужно было поставить на учет. Сейчас такой работы в целом гораздо меньше.

• Сколько же лет вы работаете в Эрмитаже?

• О, очень много. (Смеется). Это неприличный вопрос. Я работаю в Эрмитаже с 1952 года.

• Как вы познакомились с Николаем Николаевичем?

• Он работал после войны в научно-просветительном отделе, водил экскурсии. Потом поступил в аспирантуру. Мы познакомились позднее, когда он стал сотрудником отдела западноевропейского искусства.

• Знали ли вы, что по корням своим земляки?

— Нет, это открылось не сразу. Года, наверное, через два от начала нашего знакомства. Когда умерла тетя Лёля – Ольга Иосифовна, мама Кирилла¹, — мы все были на ее похоронах. Там присутствовал и общий знакомый наших семей, благодаря этому знакомству и выяснилось наше общее с Николаем Николаевичем происхождение из рыбинского круга. Это было, конечно, удивительно: моя семья — из Рыбинска, его семья — из-под Рыбинска. Мама Николая Николаевича Никулина Лидия Сергеевна происходила из зажиточного семейства Ваулиных, живших в Коприно. У них была большая семья, жили они в большом доме. После революции почти все у них отобрали. Когда возникла угроза затопления, дом Ваулиных перевезли в Мухино, — по соседству. Лидия Сергеевна училась в Петербурге на Бестужевских курсах, тогда она и познакомилась с отцом Николая Николаевича, который был студентом естественного отделения Петербургского университета. У них был роман, они поженились. А когда в Петербурге стало очень голодно, они уехали в Коприно, к родным. И Николай Николаевич родился в Погорелке. — Там в школе в те годы работала учительницей его мама, Лидия Сергеевна. А отец его, Николай Александрович Никулин, в те годы преподавал в одном из рыбинских училищ (не помню, в каком). А еще семья Ваулиных была тесно связана с семьей Чичкиных — старшую из сестер Ваулиных, Клавдию Сергеевну, выдали замуж за брата знаменитого сыровара. И сам Василий Чичкин оплачивал учебу кому-то из многочисленной родни.

• Расскажите, пожалуйста, о Кондратьевых. Говорят, они были старообрядцы?

• Да, старообрядцы — беспоповцы. Причем, и семейство Кондратьевых, и Неопихановы, с которыми они породнились, благодаря браку прабабушки и прадедушки. Старообрядческие традиции в семье сохранялись и в Ленинграде в советское время. Тогда, как известно, ходить в церковь было практически невозможно, и моя мама с сестрой Екатериной молились дома. Особенно верующим из родных был их старший брат Илья Иванович, который жил в Харькове и был по профессии инженером. Он пострадал от новых порядков еще в самом начале, после революции, когда было конфисковано какое-то имущество. А позднее, после войны, его арестовали во второй раз — какие-то завистники позарились на небольшой дом, в котором жила его семья, и ссылались на то, что Илья Иванович работал в оккупации на немцев. На самом деле, он в те годы не работал инженером, а был путевым обходчиком на железной дороге, чтобы как-то прокормить свою семью. В тот момент он пострадал и за свои религиозные убеждения. Однако в лагере, где отбывал наказание, он был очень уважаемым человеком: среди заключенных были и верующие люди, и даже старообрядцы. Вернувшись из заключения в Харьков, Илья Иванович возглавил там старообрядческую общину поморов. В семье до сих пор хранятся переписанные его рукой книги старого устава.

• А кем были ваши родители?

• Мама моя Ольга Ивановна сначала была выдана замуж за Андрея Жаворонкова, представителя известной в Петербурге купеческой семьи. Уже в советское время они разошлись, и мама, не имея средств к существованию, стала работать медсестрой в поликлинике завода «Красный треугольник». Там она познакомилась с моим папой, который был врачом. Когда родилась я, мама больше не работала – до войны, потом сразу была мобилизована как врач в военно-морской госпиталь. А затем была эвакуирована вместе со мной и с моей школой.

Мама была родной сестрой Якова Ивановича, отца Кирилла. Кирилл вообще-то был крестником моей мамы. А мама еще очень дружила с Ниночкой, сестрой Кирилла Яковлевича, она у нас бывала часто и мы к ним ходили. Моя мама, как мне кажется, была связующим звеном между семьями Кондратьевых. Она была младшая, и все братья – Яков, Николай, Михаил, Владимир — ее очень любили.

• Как поддерживались эти контакты? Вы с Кириллом Яковлевичем знали друг друга с детства?

• Ну, я была слишком мала для Кирилла Яковлевича. (Смеется). После войны мы встречались – в связи с тем, что я знала итальянский язык. Иногда приезжали итальянцы, и он просил меня прийти и помочь с переводом. А семьи были очень дружны. Когда Кирилл Яковлевич еще был школьником, они с мамой жили там, где Дом ученых, на Миллионной улице.

У Михаила Ивановича были сын Павел Михайлович, знаменитый художник, и дочь Ксения. Я дружила с ее сыном, и мы часто бывали друг у друга в гостях. Когда же Павел Михайлович приехал в Петербург из Рыбинска, и собирался учиться живописи, то жил он у маминой сестры Екатерины, поскольку у него не было комнаты.

• Отмечали ли вы Пасху?

• Конечно. Вообще, в семье поддерживались прежние традиции, насколько это было возможно. Всех детей обязательно крестили, но, разумеется, тайком. Все-все праздники отмечались. Было много икон – у Екатерины Ивановны и у мамы. Несколько икон всегда стояли в углу. После войны мама и Екатерина Ивановна передали эти иконы в старообрядческую молельню.

• Ирина Сергеевна, отчего из семьи Кондратьевых вышло так много талантливых людей? Причем, талантливых в совершенно разных сферах жизни. Ведь это же не случайно, как вы думаете?

• Конечно, это не случайно. Но объяснить это очень трудно. Вера сохранялась, но у всех очень по-разному. Были и такие члены семейства, которые совсем уже к этому не имели касательства, отдалились, я бы сказала. На мой взгляд, очень большое значение имело волжское происхождение. Вот мне так кажется. По наблюдениям, все-таки очень многие люди, которые родились на Волге – где бы то ни было – в Рыбинске, в Казани, в Нижнем Новгороде, или жили там, – испытали ее влияние: жизнь по соседству с большой рекой, да еще с такой богатой историей, не может не отразиться на характере человека.

Мне кажется, волжская цивилизация имеет очень большое значение. Папа мой был из Казани – там тоже много славных людей, художников. Художник Першин, например. Алексей Николаевич Свирин, знаток русского искусства, — из Казани. Папа был с ним знаком хорошо. В общем, по-моему, много талантливых людей произошло именно с Волги.

• Расскажите, пожалуйста, о ваших детях и внуках.

• Самый старший — сын Николая Николаевича от первого брака Владимир — физик-математик. Работает в Гатчинском институте, участвует в исследованиях, связанных с адронным коллайдером. У него двое детей: сын и дочь, и у обоих дети. Сын Владимира окончил медицинский институт, это было в самые трудные времена. Он женился, нужно было содержать семью, и он как врач практически не работал, пошел в программирование. И продолжает этим заниматься, а дети у него еще маленькие. А Анна Владимировна окончила институт Репина (Санкт-Петербургскую Академию художеств – прим. ред.), она искусствовед и работает сейчас в Эрмитаже, водит экскурсии.

А моя с Николаем Николаевичем дочь – Лидия Николаевна – филолог. В годы перестройки в России совместно с французами собирались строить скоростную железную дорогу. Лидию пригласили в качестве переводчика. Там она познакомилась с будущим мужем, и теперь, с 1995 года, живет во Франции. Старший сын программист. Второй сын окончил лицей и поступает на медицинский факультет. Младшей — дочери Наташе – 13 лет, она еще школьница.

— Ирина Сергеевна, бывали ли вы с Николаем Николаевичем в Рыбинске?

— Вы знаете, Николай Николаевич ездил не раз, а мне удалось побывать в Рыбинске только дважды. В первый раз вместе с мамой. Помню, что мы приехали туда пароходом, и мама долго и безуспешно пыталась найти могилы родных. Но так и не нашла, хотя ей казалось, что место она хорошо помнит. Я тогда была еще маленькая, и запомнила немного – ограды, канаву… Наверное, это было Георгиевское кладбище, там похоронена бабушка. Второй раз мы были вместе с Николаем Николаевичем. Тоже приехали на пароходе, пройдя вот этот северный маршрут, — спустились сверху, из Ленинграда. Стоянка была буквально несколько часов. И мы, сколько могли, посмотрели город, как-то всерьез осознавая нашу глубокую связь с ним и с самой Волгой.

Записала Анна Романова