В конце марта 2009 года волею судеб мне посчастливилось провести достаточно длительную беседу с одним церковнослужителем из Сергиева Посада.
Этот человек, возраста примерно тридцати лет, оказался не только хорошо начитанным и профессионально подготовленным, но и достаточно хорошо осведомленным о том, что происходит в нашей стране.
При беседе выяснилось, что у нас с ним во многом сходится оценка происходящего. Он с болью говорил о разрушении нравственности, о падении морали, о разложении молодежи, о том, что все стало измеряться на деньги, что нажива и жадность у некоторых людей уничтожают в них все человеческое. Он очень больно переживает за разрушение Великой Руси и в открытую тех, кто развалил СССР, называет предателями и врагами. Более того – что меня особенно поразило – он дал очень высокую оценку И.В. Сталину и сожалеет, что такого уровня руководителя, такого государственника к нашему горю сейчас в России нет. В общем, наша беседа была в основном беседой единомышленников.
Может быть, на его откровенность повлияло и то, что я сказал о. Дмитрию, что человек я крещеный. Что при крещении я получил имя Ювеналий, что мой дед — Александр Николаевич Соловьев, долгие годы был служителем в нашей сельской церкви, что первые двенадцать лет своей жизни я жил в сельском доме деда и многие годы он заменял мне отца. Не скрываю, что дед являлся и является для меня самым любимым человеком. И если есть во мне что-то хорошее, то это во многом от него.
Но вернемся к разговору с о. Дмитрием. Я достаточно четко высказал свое мнение о том, что в нынешних условиях спасать Россию и её народ должны все честные и порядочные люди, все патриоты, в том числе верующие и атеисты, члены партий и беспартийные, и что мы, коммунисты, делаем для этого все, что от нас зависит. Однако, к сожалению, ряд церковников по неведомым причинам в общем деле спасения страны как-то дистанцируются от нас.
Боле того, в своих выступлениях ряд церковников – и высший иерарх покойный Алексий II, и нынешний Кирилл зачастую вливают в правильные слова «ложку дегтя», постоянно «период богоборчества» и тем самым переносят действия лиц того времени как бы на наши дни.
То же делают и местные церковнослужители. По крайней мере, подобное я выслушивал во время довольно длительного молебна при освящении после реставрации Спасо-Преображенского собора. Зачем это? Сужу по себе – слушая по телевидению в целом-то толковые выступления священносмотрителей (?), после «ложки дегтя» я сразу нажимаю на другую кнопку телевизора, так этот «деготь» отталкивает.
Да, правда нужна во всем. В том числе и о событиях 1917 года, и о гражданской войне, и последующих годах. Но именно правда, истина, а не подбор лишь тех фактов, которые импонируют именно тебе. Например, не так уж однозначны причины, по которым закрывались церкви. Мне интересно было узнать, почему в 1939 году закрылась наша сельская церковь, в которой меня крестили? К сожалению, я лишь два года тому назад догадался запросить из архива документы на этот счет. Ксерокопии этого документа я передал редакции. Читателям же газеты поясню, что основная причина закрытия церкви была та, что общиной в течение двух лет не уплачивались налоги и сборы. Теперь бы применили слово «банкротство».
Но почему так произошло? В свое время я много расспрашивал об этом деда. Он мне объяснял довольно просто – многие перестали ходить в церковь. И все время приводил свою семью. У него было восемь детей, и все они в то время жили в селе. Продолжали ходить в церковь лишь двое из пяти дочерей, и не один из трех сыновей. В это время один из сыновей и одна из дочерей стали членами ВКП(б), а один из сыновей – комсомольцем.
Вот мне дед и в сердцах отвечал: «Так это творилось в семье церковнослужителя, а в остальных-то еще хуже».
Короче, решением райисполкома от 20 марта 1939 года церковь была закрыта. Хорошо помню эти дни. Собрались прихожане и разделили все церковное имущество между собой. В наш дом досталось несколько деревянных голубков и какая-то иконка. Все было мирно и спокойно. А вот мой дед остался без дополнительного заработка. Об этих малоинтересных для читателей подробностях я бы и не писал, если бы с середины 1050-х годов в стране не стал раздуваться вопрос о репрессиях. Особенно преуспевал в этом небезызвестный А. Солженицын, из уст и из-под пера которого число репрессированных доходило аж до боле 100 миллионов.
Я не знаю, включен ли в этот солженицынский список мой дед и его родня, но могу сделать предположение, что включен. Давайте рассуждать. После закрытия церкви остался мой дед без дополнительного заработка? Остался. Значит, подвергся репрессии. А у деда, как я уже писал, было восемь детей, да к тому времени (к 1939 году) было уже восемь внуков, в том числе и я. Значит, и они в чем-то (хотя бы материально) пострадали. Туда же их – в репрессированные. Так что, может быть, и мне в каких-то кругах поплакаться?
Вот и раздувается (непонятное слово), а некоторые простаки верят во вранье.
До последних лет жизни деда, а он ушел в мир иной в июле 1959 года, мы ежегодно встречались и подолгу беседовали, в том числе и после разоблачительных речей 50-х годов. Я запомнил, что буквально каждый раз он мне напоминал, что именно Советская власть способствовала, что все его дети, за исключением одной дочери, получили образование: четверо – высшее, трое – средне-специальное. «Я и в мечтах такое не мог предположить, если бы сохранялся прежний строй», — вот его оценка Советской власти. А сам он, пока позволяли силы, крестьянствовал, а в годы войны кроме этого плел корзины для торфопредприятия и был награжден за этот труд медалью.
До конца дней своих он оставался истинно верующим и был очень уважаемым человеком в нашем селе. Я вот иногда наедине с собой рассуждаю – а как бы повел себя дед нынче? Конечно, ответа у меня нет. Но по одному вопросу отвечу вполне определенно. Если бы дед при жизни увидел на экране телевизора, как в храмах Господних стоят со свечками и молятся бывшие секретари обкомов КПСС, кагэбэшники, преподаватели марксизма-ленинизма, то он со всего размаху запустил бы в телевизор первый попавшийся под руку тяжелый предмет. Он терпеть не мог двурушничество и лицемерие, которые ныне расцвели махровым цветом. К сожалению этому не дают должной оценки и церковники.
…В одной из моих любимых песен на слова Михаила Ножкина есть такие слова:
Много раз тебя пытали –
Быть России иль не быть?
Много раз в тебе пытались
Душу русскую убить…»
Сейчас наступил очередной «раз». При этом, как никогда раньше, делается столь много по убийству именно русской души. И убийцы ее живут ни где-то за границей, а живут здесь – в самой России, причем, многие из них находятся в верхнем эшелоне власти. Все русские патриоты должны объединиться и дать отпор этим убийцам.
Я вновь возвращаюсь к разговору с молодым церковнослужителем. После обмена мнениями он сказал, что полностью согласен с коммунистами в их борьбе за восстановление Великой Руси, за возрождение русского духа и великой русской культуры, за высокую нравственность и порядочность, за социальную справедливость. Это обнадеживает. И хочется верить, что так же думают и рыбинские церковнослужители.