Размышлять над заявленной в заглавии темой побудило меня состоявшееся прошедшим летом знакомство с молодой семьей, членов которой я стал называть «островитянами». Сами же они, во всяком случае, глава семьи Алексей и его супруга Любовь (что выяснилось для меня только поздней осенью) именуют себя дауншифтерами.
Это слово я, признаюсь, услышал впервые и, конечно, стал расспрашивать, что за штука такая – дауншифтинг. В двух словах Любовь объяснила, что это достаточно широкое социальное движение уже глобального характера, что оно охватило страны Запада по меньшей мере с 90-х годов прошлого века и что теперь в него втянулись многие жители Австралии, США, Западной Европы. Теперь вот и некоторые россияне подтягиваются. Это сознательное движение против основного течения цивилизации потребления, где человек поставлен в положение винтика или шестеренки в глобальной машине погони за материальными благами. Перед сознанием людей маячат призраки благополучия и они бегут, распихивая друг друга, к этим призракам, чтобы, урвав, наконец, какую-то их часть, доживать век в сознании достигнутой цели.
Далеко не все хотят осознавать себя винтиками и шестеренками, далеко не всех захватывает бесконечная погоня за повышением собственного социального статуса и уровнем материального благополучия. Можно и на социальной лестнице стоять достаточно невысоко, и потреблять сравнительно немного, взамен же получать свободное время и тратить его по собственному усмотрению, а не так, как заложено в программу глобальной машины цивилизации потребления. Данный путь получил название дауншифтинга, сознательного выбора в пользу понижения социального статуса, иногда при этом — понижения уровня доходов ради большей свободы распоряжаться собственным временем.
Как я понял, рассматриваемое социальное явление получило широкое распространение в эпоху интернета и неразрывно с ним связано по той простой причине, что он позволяет иметь неплохой уровень дохода без проживания в мегаполисе, без каждодневного хождения на работу в офис. Он позволяет иметь привычный круг общения без непосредственного контакта с людьми. Можно жить в глухой деревне и быть при этом сотрудником какой-то престижной фирмы, а также общаться с теми, кто близок тебе по духу.
Бывают, правда, и такие дауншифтеры, что готовы потерять квалификацию, обеспечивающую достаточный уровень дохода, лишь бы жить на лоне природы, это явление получило в англоязычном мире название simple life. Однако будущее, нам кажется, не за ними.
Почему меня данное социальное явление заинтересовало? Во-первых, потому что я с лета проникся симпатией к «островитянам». Во-вторых, потому что оно может иметь духовную основу. Пока в нем главное – протест против цивилизации потребления. Однако на энергии протеста далеко не уедешь. Необходимо найти достаточно мощное положительное содержание. Тем более, что искать его совсем несложно.
Заинтересовавшись дауншифтингом, я лишний раз убедился в справедливости поговорки, что все новое – лишь хорошо забытое старое. Потому что выбор в пользу более низкого социального статуса – достаточно типичное для христианского мира явление.
Возьмем первую из девяти заповедей блаженства, что прозвучали над этим миром в Нагорной проповеди Христа, — «блаженны нищие духом». В ней – призыв не величаться каким бы то ни было своим достоинством, своими преимуществами ни перед Богом, ни перед своей совестью, ни перед людьми. Ведь в погоне за высоким социальным статусом, как за самоцелью; в погоне за возможностью больше потреблять — скрывается гордыня.
В книге Деяний святых апостолов описывается, как после сошествия Святого Духа многие состоятельные люди из числа уверовавших продавали имения и приносили вырученные деньги к стопам апостолов. Они осознанно понижали свой социальный статус и приносили жертву Богу.
В житиях мучеников древней Церкви описывается в качестве типичного явления следующий поступок. Человек, решившийся свидетельствовать о своем уповании перед власть имущими из числа неверующих во Христа, раздавал имущество, отпускал рабов на свободу либо вверял их попечению достойных людей (ведь не всякий человек может распорядиться свободой во благо), понижая тем свой социальный статус, принося тем жертву Богу, после чего его решимость свидетельствовать о Христе только возрастала.
Подражали мученикам и многие, избиравшие монашеское жительство. Так преподобный Антоний Великий, будучи на богослужении в храме, внял читавшейся здесь евангельской притче о богатом юноше, которому Христос указал путь к духовному совершенству – продать имущество и раздать вырученные деньги нищим. Антоний принял эти слова так, как будто бы они были обращены непосредственно к нему самому. Он продал имущество, часть вырученных средств оставил на содержание своей несовершеннолетней родной сестры, а другую часть раздал нищим, после чего ушел жить в пустыню.
Святитель Иоанн Златоуст, избрав после кончины матери монашеское жительство, раздал имущество, отпустил на свободу рабов. Так поступали весьма и весьма многие.
Кто-то оставлял не просто имущество, но отлагал царскую власть как жертву Богу. Например, индийский царевич Иоасаф, житие которого составил преподобный Иоанн Дамаскин. Он в юношеском возрасте отказался быть наследником престола и ушел за своим духовным наставником преподобным Варлаамом жить в убогой пещере. Сам Иоанн Дамаскин отказался от звания визиря Дамасского халифа, чтобы стать простым монахом.
На Руси Великий Князь Киевский Игорь добровольно сложил с себя власть, чтобы стать монахом. Впоследствии был растерзан рассвирепевшей толпой сограждан. Благоверный князь Муромский Петр и его супруга Феврония после возмущения подданных против их власти оставили княжество, чтобы жить в диком лесу, и вернулись в Муром только после усиленных просьб своих прежних гонителей.
Уже в XIX веке будущий святитель Кавказский и Черноморский Игнатий (Брянчанинов) презрел блестящую карьеру военного, чтобы стать монахом, о чем пришлось испрашивать разрешения у Императора Николая Павловича. После архиерейского служения святитель Игнатий добровольно ушел на покой в совершенно другой епархии, второй раз, таким образом, кардинально понизив свой социальный статус.
А что говорить о Христа ради юродивых?! Эти люди не только добровольно понизили свое положение в обществе, не только избрали добровольную нищету, но и вменили ни во что самый внешний разум. Этих Божиих избранников, этих лучших людей своего времени большинство почитало сумасшедшими, что последних, однако же, не огорчало, а только радовало.
Примеры в этом смысле из прошедших эпох можно приводить тысячами, однако и сказанного достаточно.
Постараемся ответить теперь на вопрос: почему дауншифтинг в современной России имеет перспективы в качестве духовного явления? Дабы не увлечься отвлеченными умствованиями, обратимся к нашему конкретному случаю, а точнее – к конкретной точке на карте – к Юршинскому острову, где осели наши островитяне.
300 с небольшим верст к северу от Москвы. Место живописнейшее. Обетованная земля для молитвенного уединения. На протяжении двух десятков лет я пытался донести эту мысль до монашествующих, с которыми меня сводила судьба. Тем более, что на юго-восточной оконечности острова находится полуразрушенный храм во имя Смоленской иконы Божией Матери, ждущий восстановления. Увы, все тщетно!
Пару лет назад идеей всерьез заинтересовался иеромонах одного известного столичного монастыря. Мы с ним прошли по деревням (а их на острове 5) в поисках первоначального пристанища для монашеской общины. Но на этом все дело встало. Сам иеромонах с радостью бы переехал на остров, да вот начальство не отпускает – в Москве, говорят, он нужней.
Меня, признаться, эта история опечалила. И я принялся вести крамольные в определенном смысле беседы. Как же так – спрашивал: монах по определению должен стремиться к тихому уединенному житию, но никого не затащишь в это молитвенное уединение. Все предпочитают толочься в Москве либо в каких-то иных злачных местах.
Вот и подумалось: коль скоро нынешние монахи так прикипели к благам цивилизации, может быть, настал черед русских дауншифтеров поднимать русскую глубинку, просвещать ее словом Христовой истины?
Почему бы и нет? Если верны слова апостола «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6), люди, сознательно избирающие путь хотя бы внешнего смирения, разве не могут рассчитывать на помощь Божию, на благодать, которая на них снизойдет в том случае, если они будут подвизаться, по слову другого апостола, законно (2 Тим. 2, 5)?
Итак, что мы имеем? Людей, смирившихся хотя бы внешним образом через понижение собственного социального статуса. Людей, ищущих вырваться из всепоглощающей суеты. Эти люди уже наделены целым набором прекрасных качеств. Кроме того, это люди, как выразился Л.Н. Гумилев, «длинной воли», или пассионарии. Они не боятся идти против господствующего течения, не боятся показаться странными, не боятся встречи с самыми неожиданными обстоятельствами, которые готовит им судьба. Они в определенном смысле лучше столичных монахов.
Дабы не быть голословным, вернусь к своим «островитянам». Процитирую статью финской журналистки Анны-Лены Лаурен «Высокая цена свободы», напечатанной пару лет назад в финской газете Hufvudstadsbladet (HBL) и в шведской газете Svenska Dagbladet (SvD).
«Дауншифтинг в России носит гораздо более радикальный характер, чем в любой западноевропейской стране. Сельские районы очень слаборазвиты, дорожное сообщение плохое, инфраструктура часто отсутствует вовсе. Тем, кто осознанно решается на дауншифтинг, приходится в корне менять свои жизненные условия. Так поступили Любовь и Алексей Вилянские».
Мы опустим здесь описания природы и сурового быта добровольных изгнанников Москвы. Однако представим образы островитян в восприятии финской журналистки: «Любови Вилянской 31 год, и она является типичным примером успешного человека в современной России. Она дипломированный социолог, и в течение 10 лет работала в IT-компании в сфере кадровой индустрии в Москве, с зарплатой в несколько тысяч евро. Сейчас она домохозяйка, и живет в домике, где нет даже водопровода, а вдоль дорог на привязях пасутся коровы.
– На работе у меня все складывалось отлично. За пять лет я проделала путь от ассистента до начальника отдела. Я хорошо зарабатывала и большую часть денег тратила на путешествия. Я каталась на сноуборде в Альпах, путешествовала по Ирландии, посетила многие европейские столицы. На работе на мне была большая ответственность, приходилось перерабатывать. Мне всё нравилось, но в какой-то момент я от этого очень устала, – говорит Любовь.
Она планировала однажды перебраться за границу, так же, как и многие другие молодые люди из России.
– Я мечтала жить в Новой Зеландии и даже откладывала деньги, чтобы переехать туда. Но потом я встретила своего будущего мужа, и мы решили вместо этого купить дом на этом острове. Сейчас мы живем на наши сбережения, но планируем открыть собственное дело.
— Я хочу быть свободным. Быть самому себе начальником. Ходить на своём катамаране, жить в собственном доме. В Москве я чувствовал, будто жизнь всегда пролетала мимо меня, потому что никогда не было времени, чтобы сделать то, чего действительно хотелось. Однако за все нужно платить. Сейчас наш доход упал, и мы покупаем только самое необходимое для жизни, – говорит муж Любови Алексей Вилянский (34 года)».
В подзаголовке «Где время остановилось» дано следующее описание: «Поездка до дома Вилянских проходит через темные ельники и открытые поля, пахнущие вереском, по песчаным дорогам, вдоль которых расположились небольшие деревянные дома, окруженные кустами малины, посадками картошки и старыми заборами.
Пасущиеся козы, старинные домики… Я была охвачена тем же чувством, как и всегда в русской деревне – это удивительное ощущение пребывания во времени, которое остановилось, в пейзаже, будто бы взятом из рассказов Чехова или Бунина.
Но это не идиллия. На самом деле, это отсталая сельская местность, с развалившейся инфраструктурой и плохой связью. Здесь день каждого жителя полон тяжелой работы, начиная с того, что нужно принести воду, и заканчивая планированием потребления пищи на неделю вперед. Как ни странно, у большинства проживающих на острове нет лодки. Объяснение тому простое – необходимо также иметь возможность спрятать и охранять лодку, чтобы ее не украли».
Последние слова были сказаны не напрасно. Только Анна-Лена Лаурен собралась публиковать свой репортаж об островитянах, произошла кража, о которой журналистка поведала так: «через несколько недель я написала письмо Любови, прямо перед публикацией статьи, и она рассказала, что их мотоблок и лодку украли, и что теперь они вынуждены спать с ружьем под кроватью.
– Это стало для нас настоящей катастрофой, как будто без рук и без ног оставили. Невозможно ни продукты в нужном объеме привезти, ни стройматериалы, да и до парома три километра с маленьким ребенком по бездорожью добираться непросто. Мы всерьёз подняли наш самый запретный и сложный вопрос о возвращении в Москву. Но когда мы с Лешей всё обсудили, то вместе пришли к выводу, что жизнь в городе тоже непроста, там свои проблемы – пьяные водители, дикие собаки, ужасный трафик. И самое главное, что в Москве невозможно контролировать свое собственное время, например, нельзя повлиять на пробки на дорогах.
Поэтому, – пишет Любовь, – мы не собираемся сдаваться. Мы останемся здесь».
На этой оптимистической и боевой ноте статья закончилась. В октябре 2017 года Анна-Лена Лаурен вторично прибыла на Юршинский остров к несгибаемым дауншифтерам. Должен выйти очередной репортаж.
При всем профессионализме, в первом своем материале финская журналистка упустила одну весьма важную особенность. Она не рассказала, что Алексей и Любовь – православные христиане; не рассказала, что не только личностные качества, но и вера помогает им не сходить с однажды выбранного пути.
Прежде, чем данный материал опубликовать, я переправил его для прочтения Любови. Та смутилась от того, что я так их определил. Да какие мы – говорит – верующие? Да где в нас смирение? И она права. Но из этих противоречий соткана вся наша жизнь. В подлинной жизни нет завершенности. Все находится в свободном творческом бурлении. Оставим, таким образом, вопрос о степени веры и степени смирения открытым. Хотя со своей стороны не могу не сказать: прожить современному человеку из мегаполиса на острове три года без водопровода и канализации, бок о бок и не озлобиться друг против друга, — уже вещь серьезная.
Дальнейшие мои рассуждения – не плод отвлеченного теоретизирования, но плод живых наблюдений наряду с реальной пастырской практикой. Давно известно: ничто так не объединяет людей, как общее дело.
В июле 2017 года одна островитянка-дачница, постоянно проживающая под Москвой, предложила устроить Праздник Острова в качестве духовно-общественного начинания. Эта идея, собственно, и свела нас с семьей Вилянских. Я отчетливо увидел в их островном жительстве духовную основу. Поэтому и считаю своим пастырским долгом, оттолкнувшись от реального живого примера, простираясь мыслью от частного к общему, порассуждать о духовных основаниях русского дауншифтинга не как о данности, а как о желательной возможности его развития.
Что касается Праздника Острова, он удался для первого раза неплохо. В последнее воскресенье июля был отслужен водосвятный молебен в полуразрушенном Смоленском храме, затем мы прошли через три деревни к берегу, где была краткая торжественная часть, интересные конкурсы, творческие выступления и общая трапеза.
Во время торжественной части я после краткого экскурса в историю наших мест, сказал следующее: Теперь нет ни Югской Дорофеевой пустыни, ни села Нижне-Никульского. Все затоплено водой. Остался только остров между этими двумя бывшими точками на карте. Тем более мы после всех утрат нуждаемся в благодатной помощи. Этот остров – осколок Руси – может стать либо местом возрождения лучших традиций нашего народа, либо их могильником. Все зависит от нас.
Какая польза от Крестного хода? В материальном смысле – абсолютно никакой. Зато в духовном – весьма изрядная. Ведь в сущности вся наша жизнь – путь. Весь вопрос – в каком направлении. Крестный ход дает нам некоторый навык двигаться не по одному, а всем вместе, друг другу помогая, путем божественных заповедей. Несомый нами Животворящий Крест освящает собою окрестность. С нами же – список Югской иконы Божией Матери Одигитрии, то есть Путеводительницы. Крестный ход призван объединять людей в Боге. Ведь без общей молитвы и общего, пусть даже незначительного, дела мы обыкновенно замыкаемся каждый в своем маленьком мирке, начинаем косо смотреть друг на друга; лелеем в наших сердцах зависть, ревность, коварство. Начинаем выслушивать друг о друге сплетни и распространять их. Мало того – потом удивляемся, что порожденное нами зло возвращается на наши головы. Крестный ход призван примирить нас друг с другом и с Богом.
Поэтому наш Крестный ход должен стать традицией. Крайне важно, чтобы мы объединялись вокруг нашей православной веры, наших святынь.
Уже после праздника, в один из жарких августовских дней, я с двоими из своих сыновей отправился в деревню Быково к Вилянским – ради продолжения знакомства. Алексей со своим другом работал в поте лица – строил новый дом. Поэтому перекинулись с ним лишь парой слов. С Любовью поговорили подробней. Она рассказала вкратце то, что поведала Анна-Лена Лаурен. Правда, добавила нечто важное, когда я спросил: почему, имея реальную возможность выбора, поехали жить сюда, а не в Новую Зеландию.
Та восприняла вопрос очень серьезно. И ответила образно-поэтически. Постараюсь воспроизвести смысл сказанного. Новая Зеландия – это земной рай, там все прекрасно, просто идеально… Но душа не поет… А здесь – поет.
Это сказано после той дикой кражи (притом, на материке в тот же день у машины Вилянских были проколоты все колеса); после обострения взаимоотношений с некоторыми односельчанами.
В этих словах, нам думается, — квинтэссенция их жизненного кредо. И это не просто слова. Любовь продолжает дистанционно работать в своей московской фирме, воспитывает двоих уже детей, старшему 3, младшей – 1 год. Ведет собственный сайт, где представлена летопись их жительства под названием «Островиада», занимается художественной фотографией. Наконец, всерьез заинтересовалась историей острова, собирается, как только появится возможность, порасспрашивать о былых временах коренных жителей. Это говорит о том, что появилась тяга врасти в этом месте своими корнями, переплестись с корнями старожилов, дабы составить в конечном итоге некую неразрушимую общность.
Во время разледицы, которая пришлась на конец ноября – начало декабря 2017 года (данное слово, по аналогии с «распутицей» означает невозможность ни на чем перебраться с острова на материк) Алексей, узнав, что Массачусетский университет объявил о бесплатных лекциях по программированию, принялся их слушать, после чего должен будет сдать экзамен, дабы получить соответствующий сертификат. Это позволит легче найти дистанционную работу. Так что скучать некогда и раскисать тоже некогда. Что же касается духовых основ русского дауншифтинга, думается, выразить их можно очень даже коротко.
Во-первых, это смирение перед Богом. Во-вторых, — нежелание поклоняться золотому тельцу. В-третьих – любовь к Богу, друг ко другу, к ближним, к своей земле, ее истории, традициям. В-четвертых, — свобода, достигаемая жертвенной любовью. В-пятых, — душевный мир, от которого хочется петь. Вот, собственно, и все.
Все фото предоставлены Любовью Вилянской, почти все сняты ею.