интервью с Юрием Михайловичем Кублановским
Тема сохранения исторического Рыбинска стала одной из главных тем встречи с Юрием Михайловичем Кублановским, рыбинцем по месту рождения, взросления, и по сегодняшней любви к родному городу, русским поэтом, лауреатом нескольких литературных премий, в том числе – Литературной премии Александра Солженицына (2003 г.) Это интервью опубликовано в № 9 (65) газеты «Рыбинская среда».
Наша справка:
«Ю.М. Кублановский родился 30 апреля 1947 в Рыбинске. Отец был актером театра, мать – педагогом. В 1970 году окончил искусствоведческое отделение истфака МГУ. Тогда же состоялась первая и едва ли не единственная публикация стихов Кублановского в СССР. Работал экскурсоводом в Соловецком, Кирилло-Белозерском и Тютчевском (Мураново) музеях. Стал активным автором самиздата. А с середины 70-х его стихи широко публикуют русскоязычные журналы и альманахи Европы и США.
В 1981 году в США вышел первый сборник Кублановского «Избранное», подготовленный к печати Иосифом Бродским для издательства «Ардис». 19 февраля 1982 года сотрудники госбезопасности провели у Кублановского многочасовой обыск, после чего поставили перед ним дилемму: немедленная эмиграция или арест за публикации в антисоветских журналах. 3 октября 1982 года Юрий Кублановский покинул СССР. Жил в Париже, потом в Мюнхене, работал на радио «Свобода» и в газете «Русская мысль». Выпустил во Франции три сборника стихотворений, один из них с обширным послесловием Иосифа Бродского.
В 1990 году вернулся в Россию. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Премии Александра Солженицына (2003 г.).
Наиболее полное собрание стихотворений Юрия Кублановского — книга «Дольше календаря» (издательство «Время», 2006)».
В 1981 году в США вышел первый сборник Кублановского «Избранное», подготовленный к печати Иосифом Бродским для издательства «Ардис». 19 февраля 1982 года сотрудники госбезопасности провели у Кублановского многочасовой обыск, после чего поставили перед ним дилемму: немедленная эмиграция или арест за публикации в антисоветских журналах. 3 октября 1982 года Юрий Кублановский покинул СССР. Жил в Париже, потом в Мюнхене, работал на радио «Свобода» и в газете «Русская мысль». Выпустил во Франции три сборника стихотворений, один из них с обширным послесловием Иосифа Бродского.
В 1990 году вернулся в Россию. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Премии Александра Солженицына (2003 г.).
Наиболее полное собрание стихотворений Юрия Кублановского — книга «Дольше календаря» (издательство «Время», 2006)».
— Юрий Михайлович, какие потери в архитектурном облике Рыбинска вы назовете в первую очередь?
— Практически погибла вся деревянная архитектура. Давно снесены несравненные резные дома на улице Радищева. Старая архитектура больше не существует как нечто самодостаточное: ведь она ценна именно в ансамбле. Но столько в старую застройку вкраплено новых домов нелепой архитектуры, похожей на бутафорские декорации к сказкам братьев Гримм, что и смех и грех. Когда идешь по проспекту в районе бывшей первой школы – ясно, что урон нанесен просто непоправимый. Кстати, о том, что такая беда может случиться, я предупреждал еще находясь в эмиграции. «Рыбинские известия» опубликовали мое «Письмо из Парижа» еще в 1988 году, и это было первое упоминание моего имени в советской печати, до этого оно было под запретом.
— Скажите, в нынешний приезд вам уже довелось погулять по Рыбинску?
— Печальное зрелище. То тут, то там я не досчитываюсь чудесных домов, которые хорошо помню. Каждый мой приезд в Рыбинск связан с чувством непоправимой утраты. Больше не существует того, что могло бы составить красоту Рыбинска и его неповторимую ценность, что привлекало б сюда огромное число культурных паломников. На месте старых кварталов – бездарная, бессмысленная архитектура, какая-то художественная, а точнее – малохудожественная самодеятельность.
— Вы хотите сказать, что нам больше нечего хранить?
— Нет, конечно! Всегда найдется то, что требует сбережения. Слава Богу, возрождаются храмы, открыт собор неповторимой красоты, лучший на Волге. Я был на его освящении – по приглашению владыки Кирилла, с которым мы дружим. Кстати, я и сейчас по дороге сюда сутки гостил у него в Ярославле, вместе мы побывали «на Бабайках», то есть в Николо-Бабаевском монастыре Костромской губернии… Рыбинская архитектура фрагментарно, но все-таки все еще существует. За нее надо бороться и дальше, чтобы хищническая невежественная рука ее не добила. За руины бывшей первой школы — в первую очередь.
— Если уж вы говорите о восстановлении храмов, то скажите, как вы относитесь к мысли о том, что к тысячелетию Ярославля было бы важнее для земли ярославской восстановить храм Богоявления-на-Острову, чем строить грандиозный Успенский собор в Ярославле?
— С одной стороны, этот новый строящийся храм действительно производит впечатление своей монументальностью. С другой — у меня нет однозначного отношения к этому строительству. Что же касается хопылевского храма, то владыка Кирилл делает очень и очень много, но его на всё не хватает. Ведь вы же знаете, что туда затруднен подъезд. Кроме того, не вполне понятно, какая вообще там будет паства – из кого там можно организовать приход?
— Вы обсуждаете с владыкой и эти вопросы?
— Конечно! Вот например в верхнем храме Воскресенского собора Романово-Борисоглебска два года назад вынули цветные витражи, покрыли старинный пол линолеумом. Там идет ремонт, не вполне соответствующий культурным и реставрационным стандартам, нужным такому шедевру архитектуры. Почему это происходит? Я говорил с настоятелем, это вполне просвещенный человек, но вопросы реставрации для него – наука, кажется, малоизвестная. Да, его собор – это действительно ковчег православия, ковчег веры, каких немного. Но ведь это еще и ковчег культурно-исторический. Надо бы наших батюшек «катехизировать» в культурном отношении, объяснить им, что в их руках находятся памятники архитектуры бессмертной красоты, а не только здания, в которых они служат и окормляют прихожан. Ведь очень многие храмы несут сегодня культурно-эстетический урон. На тот же Воскресенский собор в последнее время потрачено немало средств и усилий, но я не скажу, что когда входишь туда – радуется глаз. Раньше благодаря игре света в витражах в солнечный день весь этот храм был в крупных солнечных зайчиках – синих, золотых и багряных. Теперь из окон там льется плоский свет, умаляющий красоту освещения.
— Если уж священников надо образовывать, то что же говорить о представителях местной власти, принимающих решения о сносе десятков объектов в старом Рыбинске…
— Рыбинску давно не везет на тех, кто принимает решения, и еще – долго не везло на главных архитекторов. Я родился в доме №65 по проспекту Ленина, напротив кинотеатра «Центральный». Это был поразительный старинный купеческий дом, сохранявший всю первоначальную планировку. В конце 60-х или начале 70-х, когда главным архитектором был известный человек, художник Комаров, этот дом надстроили, полностью изменили его архитектурный облик. Примерно то же произошло с соседним зданием, в котором когда-то располагалась «Рыбинская правда». Чуть дальше сломали оригинальный дом, где располагался кинотеатр «Артек». Вот один только городской узел – а какой урон! В Ярославле, конечно, всегда были архитекторы и потоньше, и покультурней.
— Но в Ярославле нанесен еще больший урон архитектурному облику города!
— И все-таки, когда там ходишь по центру, есть ощущение единого ансамбля. А в Рыбинске его уже нет. И новые вкрапления, существующие почти в каждом квартале – бездарны. К сожалению, вся моя жизнь проходит в период разрушения традиционного города. Что тут скажешь? Увы, у людей, от которых зависел и зависит облик нашего города, нет должных представлений о том, что такое культурные традиции Верхневолжья! Сначала в Рыбинске уничтожили всю деревянную архитектуру. Позднее – провинциальный модерн. Я с большим уважением, но и жалостью, отношусь к тем энтузиастам, которые пытались и пытаются противостоять катку новой застройки. Но «против лома нет приема».
— Юрий Михайлович, вы, наверное, не раз задумывались о том, что судьба Рыбинска такова отчасти потому, что лучшие силы отсюда всегда утекали в столицы. Скажите, а сегодня изменились ли отношения между российской столицей и российской провинцией?
— Трудно сказать. Как ярко и точно написал мне Александр Исаевич Солженицын незадолго до смерти, «вместо красного колеса теперь по России покатилось желтое колесо». И оно не менее тоталитарно по своей сути! Молодые души с детства облучаются масс-культурой и шоу-бизнесом, которые беспрепятственно льются с телеэкрана. Ведь телевидение для людей, которые его делают, — это жесткий бизнес, а не род культурного окормления. Гламур, желтизна, жажда наживы затупляют сознание и душу. И сейчас в провинции молодому человеку формироваться, возможно, труднее, чем нам в советскую пору. Хотя мы тогда ходили тут, конечно, по лезвию бритвы и, возможно, не поступи я в МГУ, меня бы просто арестовали – за чтение самиздата и попросту за длинный язык. На меня уже тогда собирали досье, а мне не было еще семнадцати лет! Добром бы это, очевидно, не кончилось. И, возможно, не только для меня, но и для моих старших друзей во главе с сотрудницей библиотеки имени Энгельса Эдит Борисовной Кример.
Сейчас, вроде бы, бояться нечего. И сегодня смешно молодому человеку жить с оглядкой на органы госбезопасности. Но зато другие подстерегают опасности: антикультура, которая окружает его со всех сторон. В нашу пору можно было удрать в Москву и там «раствориться» в огромном мегаполисе, стать незаметным и продолжать формировать свое мирочувствование. А теперь получается – из огня да в полымя: Москва еще больший Вавилон, чем провинция. Поэтому молодежи сейчас очень сложно. Я убежден, что лучшее сейчас – в пределах церковных приходов, церковных общин, еще способных формировать человеческую душу в соответствии с нашей национальной традицией.
— А что современная система образования, по-вашему, существует в рамках этого «Вавилона»? Даже отчасти не противостоит ему?
— Увы, не только не противостоит, а является его зеркальным отражением, вовсе не способствуя положительному формированию человека.
— Юрий Михайлович, а существует ли, на ваш взгляд, современная русская литература? Развивается ли? Способствуют ли ее развитию литературные премии, которых теперь так много? В их шорт-листах – списках лучших номинантов – всякий раз много новых имен. Это и есть современная русская литература?
— Все эти несметные премии ничего кроме зависти и морального разврата в литературную среду не привносят. Идет постоянная закулисная возня, борьба критиков, как главных арбитров, составляющих обычно жюри таких премий: «Вот этого мы наградим, а этого затопчем». Я стараюсь держаться подальше от литературной тусовки, хотя приглашения на всевозможные чествования победителей мне присылают часто. Хорошо знаю всё нечестное закулисье этой премиальной системы.
Новых авторов появляется все больше и больше, но от души посоветовать читать их вам – не могу. Сам я читаю давно уже мемуары, эпистолярное наследие и документальную прозу.
— Все-таки порекомендуйте: каких поэтов стоит читать?
— Главное – не расставаться с русской классикой и с Серебряным веком нашей поэзии – это раз. Если человек перед сном станет читать хотя бы одно – два стихотворения Есенина, или Ахматовой, или Пастернака, он не будет выжигой, рвачом, карьеристом, трусом. Вот хорошие поэты старшего поколения – Инна Лиснянская, Александр Кушнер, Олег Чухонцев. Из моих сверстников – Елена Шварц, Олеся Николаева, Светлана Кекова, Сергей Стратановский, Сергей Гандлевский, Бахыт Кенжеев. Их стихи можно прочитать в крупных журналах, которые выписывают еще региональные библиотеки. Настоящая поэзия закаляет душу, а не разрыхляет ее до состояния «все относительно». К сожалению, новые молодые поэты чаще всего нацелены на что-то другое – или на западные гранты и поездки за границу, или на получение премий. Обязательный элемент современной молодой поэзии – богохульство, порой матерок, полная механистичность. За текстом вполне виртуозным порой не разглядишь стихотворца, души-то нет. Личности нет! И нет почвы, на которой всходили бы сейчас большие люди, способные на большой литературный стиль.
— Я знаю, что в конце осени должна состоятся презентация вашей новой книги. Что это будет за книга?
— Возможно, это моя последняя книга новых стихотворений. Ведь с годами писать становится все сложнее. Эта деятельность требует такой энергетики, которая, к сожалению, улетучивается после шестидесяти. Увеличивается, может быть, мастерство, желание и понимание того, что надобно сделать. Но спонтанность уходит, и все реже – ниспосланность вдохновения.
Новая книга будет называться «Перекличка», и я уже обещал директору Энгельсовской библиотеки устроить там презентацию в один из ближайших месяцев выхода ее в свет.
— Последний вопрос – с чем связана эта ваша поездка в Рыбинск?
— Каждый год я бываю в Рыбинске на могиле у мамы и бабушки. Священник отец Димитрий, который трудится за Волгой в храме Иверской иконы Божией Матери, ездит со мной на кладбище и служит панихиду. Это сейчас главная цель моих приездов в Рыбинск. Ну и – повидать друзей, ряды которых, увы, редеют… Я вспоминаю здесь детство – и оттого на душе теплее.
Записала Анна Романова