Купила на развале книгу писем Михаила Ксенофонтовича Соколова. В целом — очень грустную книгу. Двадцатые, тридцатые, сороковые — какие из них были для художника посвободнее? Не было таких. А когда читаешь и знаешь, что впереди у героев (подлинных, живых) — лагеря, потом Великая Отечественная, то и вовсе видишь в их поисках одну беспросветную хмарь. «Голгофский путь» — сказал он сам о своей жизни. Но вот — словно луч солнца — маленькие, сквозные штрихи о работе в кружке Рыбинского дома пионеров, на Чкалова, 25. 1944 год.
«В моей работе есть доля, что меня компенсирует, — это любовное отношение моих малышей ко мне. Они приходят запросто — приносят, что сделают дома, или просто так — посидеть или что-нибудь спросить. Менторства я не люблю — Вы это знаете, но часто приходится отдавать нужное себе время, и тогда бывает досадно — такова диалектика вещей»…
«Сейчас верчусь как белка. На днях у нас открытие сезона в Доме пионеров, — школьники съехались отовсюду — из лагерей, из совхозов, колхозов, и по открытии мой кружок устраивает выставку, а это непросто из-за отсутствия нужных материалов в оформлении (начиная с гвоздя). Сделано же много — собственными руками на совершенно пустом месте. Посмотрим, какой получится «резонанс». Боюсь, не получилось бы известного «бисера» из притчи…»
Это были последние годы его жизни, и мастерство, очевидно, достигало самого высокого уровня. Рыбинск он воспринимал как продолжение ссылки (положение недавнего политического узника не давалоему возможности жить в Москве, куда его так тянуло). «Мое положение здесь носит характер неопределенности. Не нужно забывать, что мое творчество всегда и для Москвы было дискуссионным, что же говорить про небольшой город…»
Оказавшись в Рыбинске, Михаил Ксенофонтович много работал. Не потому, что были условия. Скорее — вопреки всему, следуя жажде творчества, которое помогает воссоздать «драму красоты»: «Уж такой я жадный сейчас до жизни, до всего живого…»
Здесь он создал иллюстрации к «Мертвым душам», «Анне Карениной», «Медному всаднику», произведениям Диккенса, Мопассана. «Материал — бумага (и довольно приличная) и черный карандаш (достоинство его — не стирается, не пачкаетсяя, минус же — нужно делать сразу, без поправок, и не дает большой глубины черного, что можно получить от угля). Работа доставила мне радость, давно не испытанную».
Удивительное занятие — составлять паззлы времени. На излете рыбинского трехлетнего «заточения» М.Соколова, в апреле 1947 года, через три двора от Дома пионеров родился выдающийся русский поэт Ю.М. Кублановский. А еще через семь лет в том же дворе на улице Дзержинского, в трехэтажном жилом доме в семье Соловьевых родилась девочка Светлана, которая совершенно точно умела видеть так же творчески, как Михаил Ксенофонтович Соколов. Она стала выдающимся художником, хотя написала не так много работ. Но зато около сорока лет преподавала рисунок и живопись в Рыбинской детской художественной школе.
Анна Романова.
24 декабря 2024 года