Глава десятая.  «МИР» РЫБНОЙ СЛОБОДЫ

                                                    Посадские общины ведали распределением налогов, Повинностей. Они исполняли в некотором роде  Функции государственных учреждений, хотя и были Выборными.

М.Н.Тихомиров

Для существования любого государства необходимы не только финансовые, но и людские ресурсы. В России одним из основных источников людских ресурсов был посадский «мир» (община). Важнейшим признаком посадского «мира» являлось самоуправление, рамки которого значительно расширились в XVIII веке. Зримым его воплощением были земские («мирские) сходы и их выборные органы – земские избы и ратуши. Рыбная слобода самоуправление имела изначально как одну из привилегий. Жизнью дворцовых слобод до петровских времен руководил Приказ Большого дворца на основе Государевых указов. Иногда управление в слободах доверялось «ближним боярам». В 1645 году такая жалованная грамота была выдана князю А.М.Львову, в 1654 – боярину В.В.Бутурлину, в 1676 – боярину Б.М.Хитрово. «По указу Великого Государя велено Ловецкие Дворцовые: Норскую, Рыбную и Борисоглебскую – слободы со крестьяны, и со всякими доходы, и с таможенною пошлиною отказать в путь-дворчество Боярину и дворецкому и оружейничему Богдану Матвеевичу Хитрово. И судом, и расправою ведать вас людям его, которые присланы в тиуны, а Кормового Дворца стряпчему Дорофею Басову ехать к Москве. И как к вам ся память придет, и вы б денежных всяких доходов, которые есть в сборе, к Москве не высылали и Кормового Дворца стряпчего ни в чем не слушали…» (1)  Эта «Память старостам Рыбной слободы» прислана из Приказа Большого дворца в июне 1676 года.

Указы указами, но их конкретное воплощение в жизнь во многом зависело от местной власти. Таковой в Рыбной слободе до 1722 года была земская изба, в 1723 – 1724 годы – магистрат, а с 1725 года – ратуша. Однако, судя по нашим документам, реальной властью обладали не столько эти выборные органы, сколько «мирской сход». На подобных собраниях присутствовало большинство взрослого мужского населения. Сходы собирались по мере поступления вопросов, проводились в основном на Торговой площади под руководством бургомистра или земского старосты.  Шуму, наверно, было много. Протоколов (в современном понимании этого слова) не велось. Записывалось лишь решение схода, называвшееся «приговором». Под документом, чуть позднее переписанном набело, все присутствовавшие «прикладывали руку». В делах ратуши находится немало подобных «бумаг» XVIII века. А за более ранний период сохранился всего лишь один «Приговор полюбовной о беглых людях», датированный сентябрем 1686 года.

«Все мы, Рыбной слободы посацкие люди и рыбные ловцы, приговорили меж собою полюбовно: которые люди, нашей слободы жители, с ныняшняго числа из Рыбныя кто куды сбежит…а после себя двор и лавки, и лавочные места, и иныя какия угодья дворовыя или рыбныя сети, или что какова ни есть пожитка своего покинет…и те их дворы со всяким хоромным строением, и с угодьи…и то всё земскому старосте, переписав на роспись, взять в мир…А буде кто из нас у беглых людей купит двор или дворовые угодья…то…всё…взять в мир безденежно», чтоб то «делать неповадно было…И те их дворы продавать…а деньги имать в мир за их беглецов подати…А сей наш полюбовной мирской приговор земским старостам впредь друг другу…отдавать с распискою, чтоб всем был ведом. А приговор писал тое ж Рыбной слободы земской и таможенной дьячек Мишка Селецкой».(2)  Под «приговором» подписалось 63 человека, за неграмотных «руку прикладывали» родственники, соседи или сам дьячок.

По мнению академика П.П.Смирнова, власть посадского мира основывалась «на принципе землеустройства в государевых слободах: коллективное держание государевой данной земли из оброка». Конечно, Государь мог предоставить часть слободских угодий монастырю (Казанскому), церкви (Преображенской) или беломестцам (из Стоялой слободки). Но остальной территорией пользовался только посадский мир. Поэтому в 1676 году Рыбной вернули все земли, захваченные соседями-помещиками, отняли у попа Михайлова 4 «прихватизированные» им двора. Только с согласия купечества такое могущественное ведомство, как Адмиралтейство, выкупило у слободы участок под строительство складского комплекса. Зато посадский мир оказывал яростное сопротивление питейным откупщикам, желавшим на нашей земле строить всё новые и новые кабаки. Но поскольку государство получало огромные прибыли от « питейного» промысла, оно не поддержало рыбнослободцев. Бесполезной казалась и борьба «рыблян» с владельцем полотняной фабрики Петром Нечаевым, неправедно захватившим большой участок земли за Черемхой. Он был такой же посадский человек, только очень богатый. После его смерти дочь Вера Петровна продала фабрику и посадскую мельницу ярославскому фабриканту Савве Яковлеву. Новому владельцу не понравилось, что несколько «рыбенцев» построили на «его» земле какие-то амбары. С.Яковлев обратился в суд. Напрасно он это сделал. Когда суд встал на его сторону, разгневанные рыбнослободцы дошли до Сената. Сенат приказал «чужаку» убрать с посадской земли даже полотняную фабрику, а мельницу вернуть посаду. Сами же «рыбляне»  между собою могли совершать любые операции с дворовым участком: разделить, продать, завещать, подарить, «отказать его в мир», заложить по векселю. Но в последнем случае земля сначала описывалась, оценивалась и продавалась с торгов только(!) слобожанам. Кредитор получал лишь деньги. Таким образом, «разбазаривание» общественной земельной собственности исключалось.

Важнейшей задачей мирского схода было обеспечение «правильной» жизнедеятельности слободы. Для этого следовало ежегодно выбирать посадских людей во все «государевы службы»: в ратушу (земскую избу), на таможню, на кружечный двор, к соляной продаже. В 1718 году, например, таких «выборных людей» было 56. Каждая кандидатура обсуждалась на сходе. Результат оформлялся в виде документа, который так и назывался «Выбор». «1721 года, декабря 1, по указу Великого Государя…Ярославского уезду Дворцовой Рыбной слободы земских дел бурмистр Иван Жилой, староста Никифор Репин, целовальник Алексей Конурин, и посацкие люди, и рыбные ловцы, и всей той Рыбной слободы жители выбрали мы…в земскую избу к предбудущему 722 году…посацких людей: в бурмистры – Федора Федорова сына Ильинского, Степана Филипова сына Щаплиевского да в целовальники – рыбного ловца Андрея Яковлева сына Казакова…А они, бурмистры и целовальник, люди добрые и к тому вышеписанному делу годны. К подлинному выбору руки приложены…».(3)  Далее следовало несколько десятков подписей слобожан.

Несмотря на то, что Рыбная слобода в восемнадцатом столетии превратилась в «знатную» пристань, «рыбляне» отнюдь не ждали «милостей» от этой самой пристани. Они активно разъезжали по всей Волге, регулярно навещая обе столицы. Ратуша ежегодно выдавала до 80 «пашпартов». Однако во время выборов отсутствующие «рыбенцы» в порядке очередности назначались в «государевы службы»: земляк просто обязан был вернуться в слободу. Но нередко «выборной» находил себе замену, при этом полностью отвечая за действия своего «доверенного лица». В таком случае мирской сход утверждал их письменные клятвы о честной службе и составлял новый «Выбор». Исключение составляли бургомистры, старосты и ратманы: они выбирались из числа самых богатых, а их было немного.

Главной задачей ратуши (земской избы) был сбор разнообразных налогов, общая сумма которых определялась для посада в целом. Но численность семей и их доходы ежегодно менялись: кто-то родился или умер, кто-то записался в слободу или бежал из неё, кто-то разбогател или обнищал. Однако на размере общих сборов это не сказывалось никоим образом. Ежегодным регулированием сборов с каждого семейства занимались так называемые «окладчики», выбираемые на сходе (7 – 8 человек). Это закреплялось в документе, который хотя и назывался «Выбором», но по существу был инструкцией-договором между «миром» и «окладчиками». Вот что, например, было в нем записано в 1753 году: «окладчикам окладывать нас, мирских людей, с торгов и с промыслов, з заводов и з душ, помня душу свою и смертный час, другу не дружить, а недругу не мстить…дабы один против другова отягощения или облехчения не имели». Земский староста выдавал им окладные книги прошлых лет для сравнения с нынешним состоянием торгов и промыслов каждого двора. Окладчики заседали в земской избе около месяца, в случае необходимости приглашая туда главу семьи. От нового оклада зависели  и другие обязательные выплаты, в частности «мирские сборы» и «запросные деньги на экстренные нужды государства». Если не удавалось договориться, назначалась комиссия, решение которой не подлежало обжалованию. Так, в 1754 году П.И.Ильинский попросил уменьшить оклад. При проверке оказалось, что он, его дети, брат и племянники занимаются разными промыслами (мясным, рыбным, хлебным) и мелочной торговлей, строят суда и отдают внаем лавку с погребом. «Крайнева упадка не видно», — решила комиссия, но оклад частично уменьшила. А вот Клокову Я.Ф., который якобы «пришел в совершенный упадок» проверяющие не поверили вовсе. Дом его спасся при пожаре 1752 года. Сам Клоков и его дети занимались скорняжным, рыбным и яблочным промыслами. «За раззорением протчих квасных и сусляных промышленников (он) торговый свой промысел производил свободно, отчего совершенно себя против бытия ево до того пожара поправил, привел в лутчее состояние». Комиссия решила, что снизить оклад «никак не можно». Не пострадавший от пожара фабрикант П.Нечаев вообще отказался платить подушную подать – пришлось ратуше жаловаться в Ярославль. Как бы то ни было, все дела по раскладке налогов следовало окончить к февралю. « И обложа нас, мирских людей, сочинить окладные книги, а сочиня и скрепя, подать в рыбнослободскую ратушу и вычесть всем на мирском совете. И вычтя, сидеть им, окладчикам, три дни (в земской избе). А нам, мирским людям, во оные три дни приходить к ним, окладчикам, тихо и смирно, и никакими поносными словами не поносить, и не бранить, и не дратца, опасая себя жестокого штрафа».(4)

«Мир» контролировал не только сбор налогов, но и обеспечивал исполнение слобожанами повинностей (выполнение каких-либо обязанностей в пользу государства). К их числу относились «государевы службы», исполняемые как в Рыбной слободе, так и за её пределами: в Ярославле, в Петербурге, на Макарьевской ярмарке, в селах, приписанных с этой целью к слободе (Коприно, Еремейцево, Глебовское, Пошехонье (Пертома) и др.). В начале XVIII века появились специфические повинности, связанные со строительством Петербурга. Новая столица наполнялись купечеством и ремесленниками, которых по «разнарядке» переводили из разных посадов. Из-за плохой сохранности документов невозможно сказать, сколько всего семейств покинуло Рыбную по этой причине, но «переведенцы», несомненно, были. Например, 17 мая 1715 года в Ярославль пришел указ о переводе в Петербург из Ярославля, Борисоглебской и Рыбной слобод 18 «купецких людей» и 11 – «рукомесленных» (оловянишники, обрушники, столяры, обжигальщики). Указ гласил: «И выслать их з женами, и з детьми и из первой, и зо второй статей от семей, и от отцов детей, и от братьев братей, и от дядей племянников на посацких подводах, а при  Санкт Питербурхе домы им построить с того же посаду.., прислать при них з деньгами выборных людей». (5)   Мало того, что из посадских рядов «выдергивали» самых зажиточных, так остальным слобожанам следовало оплатить переезд (и переселенцам, и «подводчикам» с лошадьми, и сопровождающим), а также собрать достаточное количество денег для строительства изб на новом месте. В этот раз на долю нашей слободы пришлось лишь 2 ремесленника, но «на вечное житье» «рыблян» высылали и до, и после 1715 года. «Выборной» вез с собой не только общественные деньги, но и сведения о «переведенцах»: какие у них были торги и промыслы на прежнем месте, сколько платили пошлин в год, и «после их в доме кто останетца». Государство не могло допустить уменьшения налоговых поступлений с «ограбленных» посадов. По такой же «разнарядке» в столицу ежегодно, весной, со всех концов страны прибывали тысячи временных строителей, отнюдь не профессионалов. При этом власть требовала, чтобы посады не смели вместо слобожан посылать «наемщиков». А присланные работные люди должны быть «добрые», «не старые мужики и не малые робята». Так же, как и с переселенцами, на их дорогу и на пропитание в течение 3 – 6 месяцев деньги собирались с «мира». Чтобы работники «не озорничали и не бражничали» в пути и не сбежали, с ними, конечно, посылался «выборной». За каждого «плохова» или «недосланного» работника грозили штрафом в 10 рублей (на эти деньги можно было прожить 10 месяцев). Условия работы «строителей» были тяжелейшие – не все возвращались из столицы, поэтому можно себе представить, сколь драматично происходил подбор «кадров».

Не менее болезненно решался и другой вопрос: отдача в рекруты. В 1714 году бурмистр Ф.Ф.Ильинской «умудрился» сдать в солдаты Ивана Копуцова, не дав ему денег на провиант и не «справив платья» (шубу, кафтан, рубаху, «портки», обувь, чулки, шапку, рукавицы и кушак). В 1715 году Иван обращается за помощью в слободу, ибо, стоя «на карауле, помирает с голоду и одеждою обносился». Новый бурмистр Иван Сыроежин докладывает ярославскому начальству, что «вместо того правианта отдали ему, салдату, на корм в уплату деньгами 2 рубли с роспискою, и он стал просить…на сей 1715 год в прибавку». Однако бурмистр не посмел этого сделать, «не спрошась с мирскими людьми».(6)   Как решилась судьба Копуцова – неизвестно. Но солдатская доля была, конечно, очень тяжелой, и многие пытались избежать ее разными способами. Так, в 1755 году трое «рыблян» (из 6 призывников) попробовали это сделать. Григорий Невежинской спрятался у дяди – нашли. Гр.Волков, «избегая рекруцкой отдачи, отрубил у себя, у правой руки, указательный перст». Через год его все равно забрали в армию. Никита Кувшинников не отдал сына, устроив десятским «бой местного значения». Когда они пришли к его дому, он выбежал навстречу с железною пешнею (ломик для пробивания льда) и проколол щеку одному из полицейских. Они отняли «оружие» — тогда в руках у Никиты оказался топор. «Бойца» схватили и привели в ратушу. Однако, пока хозяин боролся с непрошеными гостями, его сын Федор, «слесши с полатей, выбежал ис той избы за ним же и от дому своему в рубахе, босой» скрылся. Дело было в январе. Федора не нашли.(7)

Конечно, не все слобожане так бунтовали, но посадский мир искал и другие способы решения этой проблемы, в частности, – за счет провинившихся. Например, в 1753 году целовальника Иконникова, разбавлявшего при продаже пиво водой, следовало «наказать кнутом, но, дабы он в рекруты мог быть годен, учинили вместо кнута плетьми жестокое наказание». В 1756 году Никифора Иванова срочно отправили в армию, пока его не успела арестовать следственная комиссия за участие в грабеже кабака. В 1769 году ратуша просила Воинскую комиссию «засчитать за рекрут 5 человек», отправленных в разные годы «на поселение в Сибирь». Из документов не ясно, в чем провинились братья Голяткины, Г.Тюменев, А.Щаплиевской и А.Толчин. В рекруты могли отдать должника: «мир» собирал деньги не только на обмундирование, но и на расплату с его кредиторами. Богатые могли вместо себя отправить в армию «купленого человека». Вот как об этом говорится в «Приговоре посадских людей» от ноября 1736 года: «по общему той Рыбной слободы купечества согласию приговорили в нынешней набор…отдать со оной Рыбной слободы четырех человек, в том числе купленых…(у) Федора Иванова сына Тюменева з братьями — купленого человека Артемия Павлова сына Бычкова, (у) Кондратья Клепикова – купленого человека Агея Федорова, (у) Дмитрея Колушина з братьями – купленого человека – Михайла Яковлева сына Зверева да посацкого человека Федора Васильева сына Елтекова. А ежели из оных в отдачу за каким-нибудь препятствием будут негодны, то на перемену им  — Рыбной же слободы посацкого человека Илью Елистратова, а…то Ивана Иванова сына Полянского…».(8)

 Рыбная слобода вначале честно высылала всех, кого требовала власть. Но уже в 1716 году земский староста пишет, что «за малолюдством и за многими его Великого Государя службами салдат стало неково» посылать, ибо «в отдаче в салдаты и в драгуны, и в высылке в указные лета в кузнецы, в плотники, в работники, в целовальники (было) многое число. И в тех высылках померли многие люди, а достальные жители все у дел в службах…в земской избе, и у соляной, и у табашной, и у водошной продажи». Наши целовальники работали не только в Рыбной слободе, но и в селах «у таможенных, и у кабацких, и у протчих дел».(9)

В марте 1717 года Рыбная слобода вновь при отправлении 7 временных работников, наемных крестьян, сообщает в сопроводительной «отписке»: «своих Рыбной слободы жителей в те работники, кроме наёмных, за малолюдством и за многими…рыбенскими и отъезжими службами послать нам стало неково…А провожатого при тех рабочих мы не послали, для того что тех работников самое малое число», и с них взяты «добрые поруки» (т.е. письменное обязательство).(10)  Судя по «Ведомости» 1718 года, Рыбная слобода давно уже, сберегая свое население, использовала «наймитов» и купленных людей. Этот же документ доказывает, что многие повинности (поставка провианта, фуража, лошадей в армию и пр.) были просто переведены в денежную форму – получилась своеобразная «монетизация». И платили наши предки за это  из своих «мирских» денег, которые так и назывались «запросными деньгами на экстренные нужды». «Нужды» у государства были всегда и разные. Возьмем, для примера, отчет Рыбной слободы за 1710 год. «По наряду ис Поместного приказу высланы… к городовому делу работные люди…каждый человек со 13 дворов. Итого, 7 человек с плотничными снастями. Плачено в Ярославскую Приказную полату на покупку хлеба тем работным людем…22 рубли. А те работные люди посланы наёмные, дано им найму за работу до отпуску, и за запасы, и за снасти, и за подводы – за всё по 3 рубли 85 копеек человеку. Итого, 7 человекам – 26 рублев 95 копеек…Отданы в Ярославле для посылки в Санкт Питербурх…с 50 дворов по подводе с проводником, итого — 2 подводы. На те подводы плачено…фуражных денег…по 4 рубли 86 копеек на подводу. Итого – 9 рублев 73 копейки. А те подводы и с проводники посланы наёмные, дано…17 рублев…На наем подвод до Санкт Питербурха и до иных городов (под солдат) Преображенского и Семеновского полков…и под всякие припасы…и на дело седел…афицерам и салдатам на жалованье, на покупку свеч и бумаги» выдано 75 рублей 74 копейки.

«По наряду плачено в Чамирове на жалованье лейб-гвардии Семеновского полку» офицерам и солдатам, и на провиант, и на конский фураж 99 рублей. «Отдано в пятый набор рекрут 3 человека, на тех рекрут дано за платье и за хлебные запасы…21 рубль 45 копеек. Да по наряду из Ярославской Приказной полаты отданы с Рыбной слободы 2 кормщика в Ярославль на струга с карабельным лесом. Тем кормщикам дано подмоги до Твери…6 рублев 20 копеек. Итого, запросных по указам поборов и в земской избе для мирских росходов вышеписанных сборов на 710 год собрано 279 рублев 17 копеек».

На 1711год «запросных зборов» с Рыбной слободы собрано уже 438 рублей 96 копеек. Из них почти 50 рублей «плачено каменщику и кирпишнику, которых велено перевести в Санкт Питербурх на вечное житье з женами и з детьми. Да им же… даны 2 подводы наёмные». Ещё «выслана…в переведенство рыбных ловцов семья, с нею отпущено снастей и протчих припасов и на подмогу дано 20 рублев. Да за ними же был в провожатых целовальник, дано ему на дорогу…5 рублев». Туда же послано 12 наёмных работников «к городовому строению» и «к строению брегантиров. Им выплачено кормовых жалованных денег» более 100 рублей. За овес и сено на корм драгунским лошадям заплачено 178 рублей. Почти 10 рублей истрачено «на покупку припасов светлейшему князю» (А.Д.Меньшикову). В 8 рублей обошлись 2 наёмных кормщика «вести струги с карабельными лесами до Твери». За 16 рублей 55 копеек приобретена драгунская лошадь. В 1713 году «запросных поборов» собрано 430 рублей, в 1714г. – 230, в 1715 и 1716 годах – по 173 рубля, в 1717г. – 225 рублей. Статьи расходов во многом повторяются. Новые – это «садовое и огородное строение в Питергофе», «делание кирпича» и « жжение извести», строительство 100 изб для мастеровых людей, покупка соломы на подстилку драгунским лошадям и т.д. Все эти сведения взяты из «Ведомости черной» за 1718 год.(11)

Напомним, что вышеперечисленные поборы иначе назывались: «запросные деньги на экстренные нужды». Однако у посадского «мира» были и свои «нужды», поэтому ежегодно собирались деньги ещё и на «мирские росходы». Например, в 1767 году они составили 435 рублей 75 копеек, помимо подушной подати, «запросных поборов» и выплаты «доимочных» 646 рублей 96 копеек (это старый долг, рассчитанный на погашение в течение десяти лет). Смета «мирских» расходов выглядела так: 1) 60 рублей 50 копеек следовало истратить на покупку бумаги, сургуча, чернил и дров для ратуши и «словесного суда»; 2) 170р. – приказным служителям (копиисту, писцу и «пищику»), которые в отличие от «выборных людей» работали постоянно и за жалование; 3) 45р. – трем сторожам; 4) 20р. 75к. – «на платеж» за умерших, престарелых и малоимущих; 5) 12р. 50к. – «на делание» четырех караулок для «ночного дозора»; 6) 17р. – на провоз подушных и других сборов от Рыбной до Ярославля и на покупку под денежную казну мешков и бочонков; 7) 10р. – на путевое пропитание колодникам; 8) 100р. – на постройку нового моста через Черемху и спуска к р. Волге. В конце «мирского приговора» сделана интересная запись: «А кроме предписанных, от нас расположенных, ни в какие другие росходы оных зборных денег и бес книжной записки отнюдь не употреблять».(12)

Посадский «мир» не просто утверждал общественные расходы каждого семейства, не просто контролировал исполнение повинностей – он решал судьбы людей. Не прав Волков М.Я., утверждавший, что «социальные различия между…посадской беднотой… и капиталистами-купцами…не осознавались и мало сказывались на их отношениях».(13) Документы доказывают обратное. Но если бы «мир» не играл такую колоссальную роль в управлении слободой, проблем в жизни рыбнослободцев было бы ещё больше. Зато, когда ущемлялись интересы посада в целом, «рыбенцы» были действительно едины в своем сопротивлении даже перед властью. В 1717 году не построили-таки «лантрацкий двор», потому что это грозило им разорением. А в 1735 году, наоборот, восстановили после пожара все общественные здания (ратушу, таможню, весь комплекс кружечного двора) за счет «питейных зборов» и временной приостановки выплат налогов. Верховная власть никак не решала этот вопрос, зато требовала от разоренной слободы и несуществующего кружечного двора выплат налогов и пошлин в казну в полной мере. «Мирской» сход принял единственно правильное решение. Наличие «мирского приговора» в какой-то мере смягчило участь членов ратуши.

Наши предки ни в коей мере не стремились к конфронтации с властью, но некоторые принципиальные вопросы отстаивали очень жестко, а их «рупором» служил «мирской» сход с его «приговором». Так было с возвращением нам рыбных угодий и  посадской мельницы, с возвращением в посад 36 «рыблян», которых П.Нечаев пытался превратить в своих крепостных. В этом случае власть не захотела терять столько налогоплательщиков – посад победил. Таким образом, с одной стороны, наш посадский мир служил в каком-то смысле «амортизатором» от произвола властей и отдельных личностей. Но с другой стороны, он  по мере своих сил «подпитывал» государство финансовыми и людскими ресурсами.

   П Р И М Е Ч А Н И Я

1. ГПБ  ОР. Ф. 532. №2022.
2. Приговор полюбовной о беглых людях. 1686, сентябрь. // ЯГВ, 1850, №34. – С.335 – 336.
3. РбФ  ГАЯО. Ф.1. Рыбнослободская ратуша. Оп.1. Д.13. Л.43.
4. Там же. Д.274. Л.114.
5. Там же. Д.1. Л.18 -18об.
6. Там же. Л.9.
7. Там же. Д.325. «Дело о розыске…».
8. Там же. Д.113. Л.67 -67об.
9. Там же. Д.2. Л.64.
10. Там же. Д.3. Л.17.
11. Там же. Д.7. Л.59 – 74об.
12. Там же. Д.503. Л.96 – 97.
13. Волков М.Я. Рыбная слобода во второй половине XVII – начале XVIII века. // Верхневолжская правда, 1988. № 249. 29.12.