Иван Глумов.
Уроки Древнего Рима не бесполезны для современной Москвы. Ведь, если Москва – третий Рим, то также можно сказать, что Рим – первая Москва.
Уж сколько раз твердил я миру, что путешествия особенно полезны в молодом возрасте. – Это такая форма созидания личности. Не отказываясь от данной сентенции, однако можно посмотреть на сей вопрос с другой стороны: какая личность созиждется в результате регулярного времяпрепровождения на лучших пляжах планеты? – С уверенностью можно только сказать, что очень загорелая. Для людей же зрелых и даже несколько перезрелых, чья печень уже не так приспособлена для регулярного и безудержного потребления алкоголя, а кожа – для изнурительного пребывания под лучами южного солнца; чьи вкусы не считают рэп высшей и последней стадией музыкального искусства, чей организм требует отнюдь не безумств под сияющими звездами, но регулярного отхода ко сну, путешествия тоже могут приносить некоторые скромные, но вполне достойные плоды, например: в виде мыслей об увиденном и услышанном.
Побывав на обломках Византии и Рима (в смысле империй, а не городов), я сильно задумался: а почему, собственно, эти империи пали? Почему одна империя прожила почти на тысячу лет дольше другой, при том, что изначальное их устройство было почти тождественным? Из школы запомнились какие-то слова о нашествии варваров, об исчерпании рабовладельческого способа производства и т.д. Пусть так. Но почему такая разная судьба? – Ведь тысяча лет это очень и очень много.
По поводу гибели Византии несколько лет назад был показан фильм архимандрита Тихона «Гибель империи. Византийский урок». Тогда фильм вызвал в обществе дискуссию, которая в основном, свелась к либеральной истерике: мол, почему Россия выбрала византийский путь развития?! – Приняли бы католицизм и жили бы как в Европе! (Все в духе: проиграли бы Великую Отечественную, и уже давно пили бы баварское пиво). У меня к «Гибели империи» тоже есть свои претензии, но здесь не время и не место их обсуждать. Гораздо интереснее подумать о том, почему раньше умерла Западная Римская империя. Византия-то, действительно, сгорела в очаге долгой и кровопролитной войны, правда, не с какими-то дикими печенегами, а с другой могучей империей – Османской. Но почему пошло прахом великое наследие западных цезарей? Нашествия варваров, действительно, были, но Византия им подвергалась ничуть не меньше. Почему у римского народа иссякла воля к сопротивлению? Почему на Западе все кончилось «не взрывом, но всхлипом»? Как, в конце концов, образовался тот пресловутый «Запад», на который нам всем предлагают ровняться?
Я, конечно, почитал по этому поводу кое-какую литературу, но чем дальше читал, тем больше изыскивал фактов и тем меньше мог их привести в какую-либо систему. Наконец, попалась мне статья, в которой говорилось, что всего существует около 120 теорий падения Западной Римской империи. Тут я сразу оставил накопление материала – в конце концов, его скопилось уже достаточно для безответственной болтовни по поводу – и взялся за перо. Зачем? – «какое нам дело до всех этих греков и римлян, они умерли, а мы живы». Просто мне показалось, что уроки Древнего Рима не бесполезны для современной Москвы. Ведь, если Москва – третий Рим, то также можно сказать, что Рим – первая Москва. В силу такого подхода в опусе моем могут встречаться многие анахронизмы, типа, «вертикаль власти», лэндлорды, креативный класс, и т.п. Прошу не обращать внимания, ибо многие из них употреблены сознательно.
Для возникновения и последующего существования империи необходимы некие ресурсы. В самом начале они, как правило, нематериальны. В случае Рима это был пресловутый Римский Дух, реально воплотившийся в римскую армию и римское право. Армия и осмысленные законы создали империю, введя в ее пределы практически все обитаемые земли Средиземноморья и Западной Европы. Земля и стала другим – вполне материальным – ресурсом для существования этого супергосударства.
Точно так же Русская Воля присоединила к России обширные пространства Восточной Европы и Азии. Правда, пространства эти сами по себе особой ценности не имели, но недра их обнаружили огромные (но не неисчерпаемые) богатства, благодаря которым Россия империя и существует поныне. Некоторые называют современную Россию республикой, точнее Федерацией Республик на том основании, что Главного начальника мы «выбираем» сами. Но ведь и в Римской империи не было никакого внятного закона о престолонаследии. Народ в лице своих лучших представителей и Сената даже утверждал нового императора. А уж кого им послали боги, от народа особенно не зависело. В сущности, мы ходим на выборы на тех же основаниях.
В рассказе «Трест, который лопнул» О’Генри убедительно показал, что причинами гибели любой корпорации являются принципы, положенные в ее основании. Точно то же говорит и история относительно рождения и гибели государств. Армия и юриспруденция создали Римскую империю, они же стали причиной ее конца. Природные богатства поддерживают существование «великой энергетической сверхдержавы» – России. Но пока ведут ее не к дальнейшему процветанию, а, боюсь, все к тому же печальному финалу.
Окрестные народы присоединялись к Риму не то, чтобы добровольно, но и без особого сопротивления. Тем более что римляне довольно быстро показали эффективность своих легионов – гуманитарные операции по принуждению к миру проводились то в одном, то другом уголке Ойкумены и неизменно оканчивались победой «Империи добра». Жить же по, не то чтобы гуманным, а осмысленным и твердым римским законам, многие считали даже удобным. Даже во времена расцвета собственную римскую экономику вряд ли можно было считать эффективной. Потребность в хлебе Италия обеспечивала за счет Сицилии и Северной Африки. Рыба поставлялась из окрестностей Гибралтара. Медь и серебро из Испании. Драгоценные камни из Индии. Редкие породы дерева и слоновая кость из Африки. Пряности из Аравии. Шелк из Китая. Льняные ткани и шерсть из Египта. Гончарные изделия из Галлии. Гуманитарные интеллигенты, врачи и учителя из Греции. И т.д. и т.п. Рим тоже кое-что продавал. Вино, например. Но дефицит платежного баланса империи был даже хуже, чем у нынешних США.
Словом, жить в римских городах было хорошо и весело. Патриции задавали пиры, креативный класс их развлекал, торговцы обеспечивали надлежащее движение товаров, бордели плодились неимоверно. Прочим бездельным гражданам обеспечивалась бесплатная раздача хлеба. И зрелищ! Актеры, драматурги, атлеты, гладиаторы трудились не покладая рук. К IV веку Н.Э. число праздничных дней в Риме достигло 175. А это, если прикинуть: день празднуешь, день опохмеляешься, так и год прошел.
И все было бы прекрасно, кабы вдруг в империи не обнаружился дефицит административного ресурса, то есть, в основном, армии. Да и само население Италии как-то вдруг стало убывать. Чтобы восполнять результаты демографического кризиса, императоры, начиная с Веспасиана и Тита, пытались облегчать получение римского гражданства для разных гастарбайтеров: евреев, греков, сирийцев, египтян… Однако и эта мера не помогла.
В сущности, последним ресурсом для пополнения легионов остались свободные итальянские крестьяне – колоны. Но они и так были единственным сословием, производившим в Италии что-либо полезное: выращивали зерно, виноград, овощи, пасли скот, обеспечивали продуктами себя и подкармливали города. Они же и платили налоги в казну.
От горожан, привычных к каждодневным развлечениям, в армии толку было мало. Да к тому же в городах по мере их процветания появлялось огромное количество белобилетников, то есть лиц официально освобожденных от службы: сенаторы, дети сенаторов, клиентура сенаторов, служители разного рода культов, чиновники, кулинары, пекари, спортсмены, актеры, рабы и прочее, прочее…
Принятие христианства и разделение империи на западную и восточную отчасти стабилизировало ситуацию, но только на Востоке. Вероятно, потому, что большая часть профессиональных паразитов осталась именно на западе. К тому же византийские владыки, не упуская из рук вертикали власти, повели довольно мудрую политику по отношению к варварам, то есть народам, вторгшимся в империю с восточных границ. Не надо думать, что варвары это были исключительно косматые мужики с топорами и мечами, имеющие целью жизни только грабить и убивать. Нет, это просто были народы по причинам, неизвестным доселе, снявшиеся со своих прежних мест обитания и двинувшиеся на запад в поисках лучшей доли. Это были именно народы, со своими стариками, женщинами, детьми, которые, в сущности, искали лишь землю, чтобы поселиться, и порядок, чтобы чувствовать себя в безопасности. Византийские императоры наделяли их землями в приграничных областях, утверждали над ними юрисдикцию империи, а детей пришлой знати забирали в Константинополь, где давали им лучшее по тем временам образование и воспитание. Войдя в возраст, они становились видными вельможами, администраторами и полководцами, а некоторые даже восходили на византийский трон. В результате такой политики восточная империя не испытывала недостатка в притоке военной силы, а по границам была окружена варварскими племенами союзников-федератов.
Римляне тоже заключали союзы с федератами. – Те даже спасли Вечный город в битве на Каталунских полях, когда воинство совсем уж отмороженных варваров-гуннов во главе со знаменитым Атиллой шло на Рим. Битву эту еще называют «битвой народов», так как против гуннов в ней сражались почти все известные в Европе племена: галлы, франки, бургунды, вандалы, готы, лангабарды и прочее.
Однако все равно отношение коренных италийцев к варварам было снобистски пренебрежительным. Примерно как у москвичей к понаехавшим. Хотя те, несомненно, несли в разлагающийся Рим, здоровое начало. Они облагораживались античной культурой, охотно подчинялись законам империи, одновременно оказывая собственное культурное влияние на римскую молодежь. Любопытный факт – наличие множества императорских эдиктов, запрещающих исконно-посконным италийцам носить штаны и длинные волосы по варварской моде.
Штаны штанами, но землю союзникам-федератам давали неохотно. И тогда они стали брать в свои руки провинции, для обороны которых у римлян, как уже говорилось, не хватало войска. Вестготы захватили Испанию, остготы обосновались на севере Италии, вандалы взяли Северную Африку, франки, галлы и прочие германцы образовали несколько королевств на своих исконных территориях, некогда завоеванных Римом. Что характерно, в системе управления они уважительно сохранили римское право, а к ставшему уже официальным христианству, отнеслись вполне терпимо. Многие и сами стали христианами арианского толка. Был, правда, эпизод, когда войска особо энергичного вождя Алариха в 410 году пограбили Рим, взяв в качестве контрибуции в частности 3000 фунтов перца. – Рим по-прежнему оставался скопищем экзотических заморских товаров, которые местные граждане энергично потребляли, но никак не могли потребить. Да и нашествие Алариха их как-то мало озаботило: Сенат заседал, патриции принимали величественные позы, народ веселился в цирках и театрах. «Народ Рима гибнет, но смеется», — писал современник.
Вернемся, однако, к армии. Она таяла. Императоры то пытались ввести всеобщую обязательную воинскую службу, то, когда на границах было относительно спокойно, впадали в идиотический пацифизм и заявляли, что Риму армия вообще не нужна – его охраняет собственное величие. Но такие вспышки идиотизма были недолговременны, и по стране рыскали экспедиции военных комиссаров, в попытках наскрести хоть какое-то количество призывников. Чтобы откосить от службы, участились случаи умышленного членовредительства. Власть сперва ввела за это высшую меру наказания – сожжение живьем, но, быстро поняв, что так и вовсе можно остаться без граждан, приказала брать на службу и всех этих добровольно убогих. Крупным землевладельцам, обязанным поставлять по разнарядке определенное количество призывников, разрешено было вместо одного здорового выдавать парочку дефективных. Легко представить, как стали выглядеть некогда грозные легионы.
Внутри них тоже царил полный бардак. Жалованье солдатам регулярно задерживалось, и тогда отцы-командиры разрешали им переходить на самообеспечение, то есть попросту грабить окрестное население. Да и сами офицеры пускались во все тяжкие: завышали численность своих подчиненных, чтобы, когда жалованье все-таки придет, положить разницу в свой карман, или просто отнимали у легионеров часть причитающихся им сестерциев.
Неудивительно, что в такой обстановке созрела мысль о наемниках. Но наемникам надо платить, и платить регулярно. Денег же в казне не было. Тогда крупным землевладельцам вместо причитающихся с них призывников разрешено было вносить взамен по 25 золотых монет. Ну и, естественно, был задействован ресурс, который в случае реальной опасности использует любое государство – ограбление собственных крестьян. Налоги на них были повышены до такой степени, что терпеть их не стало никакой мочи. Лендлорды, сенаторы и прочие приближенные к власти граждане с помощью продажных юристов к этому времени уже так научились «оптимизировать налоги», что их эта мера нисколько не задела. Колоны же в массовом порядке стали бросать землю и, либо сбивались в вольные шайки (у нас в 90-е их называли «бригады»), либо шли в добровольное закрепощение к лендлордам, так что вокруг крупных имений стали образовываться конгломераты, почти неподконтрольные центральному правительству. В истории современной России такие случаи тоже известны.
Для убедительности процитирую современника описываемых событий: «… Кто может найти слова, чтобы описать гнусность нашей нынешней ситуации? Теперь, когда римское государство уже умирает, скованное путами налогов, как лапами бандитов; остается еще очень много богатых людей, чье бремя налогов лежит на бедных; иначе: есть очень много богатых людей, чьи налоги убивают бедняков… Богатые становятся богаче за счет уменьшения бремени налогов, которые они и так легко несут, а бедные гибнут от увеличения налогов, которые им всегда было трудно выносить»…
И, наконец, настало время поговорить о государственном управлении, бюрократии, коррупции и прочих простых и понятных всякому россиянину вещах. С достославных времен в Риме существовал Сенат – собрание наиболее уважаемых и родовитых граждан. Во времена республики именно он и осуществлял руководство государством. Первые императоры тоже прислушивались к мнению Сената и даже регулярно заседали в нем. Но со временем это учреждение неимоверно разрослось, так как звание сенатора стало уже не признаком ума или родовитости, а просто вопросом наличия денег. Словом, Сенат превратился то ли в пустую говорильню, то ли в место лоббирования интересов тех или иных группировок.
Для управления государством, однако, требовались какие-то реальные механизмы, и императоры вынуждены были с этой целью учредить собственную администрацию – создать новую вертикаль власти, состоящую из профессиональных администраторов-бюрократов. Чтобы освободить эту структуру от груза вредных привычек и порочных связей пришлось даже перенести столицу сперва в Медиолан, а потом в Равенну. В Риме же остались чисто декоративные представительства, вроде Сената.
Однако создать бюрократию легче, чем управлять ею. Порою трудно даже сказать: собака ли виляет хвостом, или хвост собакой. Очень скоро императоры убедились, что даже с помощью нового аппарата им трудно проследить доходят ли их эдикты до народа, и как тот реагирует в ответ. Мошеннический деспотизм бюрократов, естественно, особенно проявлялся при сборе налогов. Валентиниан 3-й жаловался, что «собственные чиновники ставят дымовую завесу для детальных расчетов, погруженных в непроницаемую тьму». За этой завесой все прогнило. Масса чиновников казначейства продолжала заниматься своими махинациями с надменностью и безнаказанностью, едва ощущая отдаленные раскаты императорских угроз.
Чиновничество становилось новой аристократией, и, хотя императоры в зависимости от собственного административного темперамента пытались ввязываться в управление страной, но кончались эти попытки обычно полным параличом. Валентиниан 1-й как-то обнаружил, что он амнистировал большую группу убийц, ничего не зная об этом. Докопаться до источников указа ему не удалось.
И, разумеется, на шатающихся развалинах империи вовсю свирепствовали юристы. Когда имеющиеся законы не выполняются, законотворческая деятельность бешено оживляется по любому пустяку, что мы прекрасно можем наблюдать и в Третьем Риме. Приведу цитату из Аммиана: «Нет никакого смысла в развитии совершенно бесполезного законодательства, поскольку юристы используют свое пустое и наглое красноречие для преступного обмана, оттягивая решения с помощью безнадежно запутанных хитросплетений, возбуждая смертельную ненависть друг к другу близких родственников и осаждая двери вдов и детей. Непристойный, оскорбительный характер их речей может быть сопоставим только с их скверным знанием закона».
Так обстояли дела в Западной Римской империи к середине 4-го века н.э. В 476-м году в Равенне на императорский престол вступил несовершеннолетний Ромул Августул (Августенок, Августеныш — !). Однако вождь варваров Одоакр, фактически уже давно крышевавший эту территорию, сказал юному императору: «Шел бы ты, мальчик, лучше гулять». Мальчик послушался и отрекся от власти. Чтобы не слушаться грубого дядю, у него не было ни армии, ни финансов, ни даже верных соратников. Была только группа креативной интеллигенции, которая до последнего дня слагала поэмы о том, что стоит Римскому императору сказать слово, и все народы и государи от Инда до Гибралтара падут перед ним на колени.
Так спокойно, без шума и пыли закончила свои дни Западная Римская империя. Конечно, территория ее не исчезла с поверхности земли. Не исчезло и население, которому еще предстояло пережить множество занимательных и печальных перипетий исторического процесса. Но империи уже не было.
На месте Одоакра любой другой мигом попробовал бы примерить императорскую корону на себя, но этот варвар поступил мудреней: он отослал все власти императорской власти в Константинополь с двусмысленной запиской – мол, мир тесен, и для него вполне будет достаточно одного великого императора – Византийского, а мы тут управимся и своими силами.
Вскоре Одоакра убил остгот Теодорих, который стал править долго и мудро, но уже не как император, а как король остготов.
Так можно писать еще очень долго, но уже пора ставить точку и добавлять сакраментальную фразу: все вышеизложенное – не сказка и не ложь, но довольно прозрачный намек. Причем намек, возможно, адресованный не только дорогим соотечественникам, которые пока еще не достигли должного уровня гедонизма, хотя упорно к нему стремятся.